1. Имя:
Мэллард (Мэл) Райс.

2. Возраст:
22 года.

3. Раса:
Человек.

4. Описание внешности:
Вполне симпатичный молодой человек с кожей, успевшей за месяц плавания загореть и обзавестись россыпью мелких веснушек, и темно-синими глазами, которые под определенным углом кажутся фиалковыми (угол имеет прямое соотношение с моментами, когда Мэл колдует). Темные волосы, в распущенном состоянии вьются и лезут в лицо, поэтому он всегда собирает их в крепкий пучок на затылке (или хвостик, когда нет настроения). Невысокий (где-то 167 см) и худощавый, привык, что многие смотрят на него слегка сверху вниз (во всех смыслах). Одежда темных, синих, коричневых или серебряных тонов, чаще всего заправленные в невысокие сапоги штаны, темно-синяя рубашка и плотная куртка из коричневой дубленой кожи, которая может выдержать пару ударов ножом исподтишка. На поясе – рапира, оставшаяся со службы в страже, закреплена так, чтобы не стеснять движения.

5. Мировоззрение и описание характера:
Мотается от нейтрально-доброго до законопослушно-нейтрального, с явным сдвигом к первому. В страже за короткое время успел заработать репутацию холодного человека с каменным лицом, однако на самом деле ему куда больше подходит описание «холодное лицо, золотое сердце». Чистая правда, что он спокоен, рационален и неплохо умеет скрывать любые проявления эмоций, зачастую ограничиваясь приподнятой бровью или односложными меткими фразами, но также правда и то, что сострадания и готовности помочь заслуживающим помощи в нем на троих или четверых – только эти чувства надежно укрыты за вежливо-ледяным спокойствием, будто за замерзшим озером, и открываются лишь для самых близких. Либо прорываются в одиночестве, как трещины на морозной глади воды, когда сдерживаться уже невозможно. Правда также, что его ярое желание справедливости, развившееся с юности, частенько толкает его на конфликты с людьми, что пользуются законами ради личного блага. Мэл не вспыльчивый человек и чаще реагирует словами и сарказмом, чем кулаками, и всегда старается развести возможных обидчиков на диалог. Если его довести, он, конечно, ответит – но он ближе к ледяной части водной стихии, чем к кипящим гейзерам. Жизнь научила его не доверять окружающим, но каким-то образом сохранила в нем искру надежды на то, что каждый незнакомец может оказаться другом. Он с детства привык полагаться исключительно на свой разум и умеет разграничивать свои личные желания от необходимых действий – но иногда они все же перевешивают (он все еще очень молод).

6. Последователь (если есть животное. Его описание):
Нет.

7. Дух (Стихия и имя).
Вода (Шэли, дух, изначально выбравшая его сестру).

8. Квента:
Мэллард родился на острове Гельдий, в семье, что вела свою историю от времен Раскола и имела множество Слушателей Порядка в генеалогии (если, разумеется, слепо верить семейным хроникам). Родился он младшим ребенком, но если его сестру с колыбели выбрал дух Воды, что несказанно порадовало родителей, то ожидаемый наследник появился на свет «пустышкой». Разочарование старших Райсов было неописуемым – какой позор, в их-то семье! – а дальнейшие несколько лет жизни ребенка прошли под постоянным надзором кого-то из людей Храма и в почти полной изоляции от окружающего мира. Родителям было удобнее сделать вид, что у них есть единственная любимая дочь, чем потратить силы на сына. Всегда проще игнорировать то, что тебе не нравится, делать вид, что его не существует. Единственной несогласной с таким положением вещей (кроме самого Мэла) была Нарина, его старшая сестра. С присущим юности энтузиазмом и игнорированием правил она частенько пробиралась в комнату брата и составляла ему компанию по играм, а еще демонстрировала, чему научилась, взаимодействуя со своим духом, постоянно утверждая, что Шэли нравится Мэл – ну, может, меньше, чем она сама.
Нарина показывала таланты отличного целителя и училась соответственно – родители не жалели денег и учителей на ее воспитание, уже распланировав будущее дочери за нее. Мэл научился читать и писать, а также под надзором пытался учиться хоть как-то закрывать свой разум от шепота периодически пролетающих мимо духов без хозяев. Но ему везло, пока что – возможно, Хаос не был заинтересован в новой «пустышке», а возможно, Рина и Шэли своим присутствием как-то оттягивали внимание от него.
Когда ему исполнилось десять, чаша родительской благосклонности переполнилась. Решив, что для сына они сделали все возможное и больше держать в доме «пустышку» нет ни возможности, ни желания, по договоренности с одним из сиротских приютов Рэльнора переправили мальчика туда. Обида и истерика, устроенная Нариной, затопила верхний этаж особняка и прохудила потолки, заставив Райсов потратиться на ремонт. А девочка с помощью духа тем не менее узнала, где располагался приют, и продолжила при малейшей возможности сбегать к брату.
В приюте было несколько лучше, чем в родительском доме. Нянечки с трудом справлялись с большим количеством детей, но все же их обучали, воспитывали, кормили, помогали планировать будущее, даже устроиться на работу или учебу. Мэл учится там рисовать, к своему удивлению отмечая некий талант и быстро переходя с морских пейзажей на портреты окружающих. И еще, при задумках о будущем… Мэл, чьими любимыми книжками из приютской библиотеки стали, помимо исторических, детективы, и который заглядывался на блестящие доспехи патрульных, легко загорелся мечтой о работе в городской страже. Его новой настольной книгой становится свод законов.
Его до сих пор периодически навещали люди из Храма Порядка, и до сих пор ни один дух не занял пустующее место. Впрочем, положение дел изменилось под его шестнадцатилетие. Он уснул в привычной обстановке, а проснулся от ощущения кого-то еще слишком близко с собой и бушующего потока картинок-воспоминаний в голове, которые обжигали мысли кипящими брызгами горечи-гнева и заглушали все окружающее, и любые его попытки защититься не помогали. Он пытался как-то остановить духа (бесполезно), успокоить, позвать на помощь – но застыл в словно кататоническом состоянии, пытаясь остаться на плаву и не захлебнуться. Пока в череде образов не промелькнули знакомые – Рина, и снова Рина, он сам, Рина еще раз.
«Шэли, - он старается думать как можно четче, - Шэли. Ты меня убьешь.»
Дух медленно, но останавливает напор, словно успокаиваясь при звуке имени. Мэл бы поздравил себя с верной догадкой, но он вымотан до невозможности, и как только поток образов стихает до терпимого, он отключается. На пару дней, как выясняется позже.
Он видит сны – скорее воспоминания, и ему требуются недели, чтобы разобраться, как вообще разговаривать с духом, отныне засевшим в голове, и понять, что именно она ему показывает и почему она с ним, а не с сестрой.
Шэли вспоминает чужие лица и одно, знакомое до малейших подробностей, картины городского фестиваля, затем темнеющую комнату, кого-то нового, появившегося неожиданно, страх на лицах (это друзья Рины?), кровь. Слишком много, чтобы…
Он читал о подобных ситуациях. Но никогда в жизни не думал и не хотел оказаться в ней. Никогда не думал, что погибшим Слушателем станет самый родной ему человек, а ее дух найдет его среди сотен людей города.
Ее тело так и не находят – это Мэл узнает, без колебаний заявившись к родителям за новостями. Искать продолжают, но слабо, тихо, с каждой прошедшей неделей все меньше. Шэли словно застыла колючим льдом, вместе с ним переживая потерю Рины, и его эмоции меняются в ту же сторону.
Его желание быть стражником усиливается в разы.
Оно осуществляется в конечном итоге – Мэл в очередной раз сменяет место жительства, сначала на казармы стражи, затем на маленькую (но собственную) квартиру среди прочих таких же квартир, выданных стражникам городскими властями. Он работает многие часы и постепенно наращивает репутацию – в основном не самую приятную среди людей у власти, Храма Порядка, да и у старших стражников, что считают его слишком молодым и слишком честным, но вполне хорошую у тех, кому он помогает добиться справедливости. За три года у него накапливается свой список из этих людей и нелюдей, который позже перерастает в тетрадь с описанием дел.
В страже Мэл учится драться – не только палашами и рапирами, но и грязно, локтями и кулаками, уворачиваясь от попыток грабителей и наемников пырнуть ножом в бок. А еще – говорить и взаимодействовать с Шэли. Это затрачивает такие же усилия, как и владение оружием, если не большие, но эффект есть: пусть у него плохо получается лечить даже самого себя (что уж говорить о других), однако в умении видеть, как отражения в воде, картины преступлений, разделять поток информации, он становится крайне хорош. Возможно, сама суть Шэли изменилась – дух, что раньше помогала Рине лечить, сейчас помогает Мэлу видеть и защищаться. Он научился делать ледяные щиты, наручники из чистого льда, замораживает камни под ногами тех, кто вздумал напасть на стражу или решился убежать, но никогда – не убивает.
Они с Шэли провели вместе, неразлучно, почти шесть лет, и зачастую дух была единственным, с кем Мэл мог говорить обо всем – единственной, кто знала, разделяла и поддерживала его. Объединившись сначала одним горем, они все же начали двигаться дальше, становясь настоящими друзьями. 
Дело о пропаже молодых людей по всему городу, что тянется уже годы, попадает к Мэлу, можно сказать, случайно – он заглядывает в папку при разговоре со старшим следователем и интересуется, а в результате получает семьдесят два листа и пару килограммов ящиков геморроя на любопытную голову. В списках пропавших, разумеется, отмечена и его сестра. Что ж – вот и шанс разобраться самому.
Он проходит по всем местам, указанных в документах, получая от Шэли лишь смазанные картинки – слишком много времени прошло. И все же на некоторых из них встречаются похожие вещи, что медленно укладываются в общий рисунок: всегда вечер или ночь, всегда часть одного и того же человека, возникающего из ниоткуда, всегда страх и кровь. Теперь он узнает лицо незнакомца, которого Шэли четко связала с последними моментами жизни Рины. И – лучше бы не узнавал. Лорд Эррис, один из крайне богатых и влиятельных людей города, стал неприятным открытием.
Когда Мэл сообщает новость, в страже ему не верят, несмотря на то что знают, как именно он получил информацию. Любые его попытки убедить начальство дать добро на рассмотрение дела и возможные предъявления обвинений словно наталкиваются на стену.
Мэл крайне не хочет встречаться с родителями, но – они должны знать, кто оборвал жизнь их дочери. Возможно, они решат помочь, возможно, слово одних знатных людей против другого прибавит весу уже имеющимся доказательствам (сама мысль, что чье-то мнение может стоять выше закона и менять справедливость общую на личную, ему отвратительна, но таковы реалии, и на данный момент он не может ничего изменить). Тем не менее уже глубокий вечер, когда он стучится в парадную дверь и следует за слугой внутрь. Прокручивает в голове фразы, подавляет ледяной ком, что растет с каждой секундой нахождения в этом доме, заходит в гостиную… и натыкается на задумчиво-насмешливый взгляд над бокалом рубиновой жидкости. Лорд Эррис откидывается назад в кресле, где всегда сидела Рина, пока родители продолжают беседу, пока Мэл замирает на краю ковра, и -
Его родители пьют вино с убийцей их дочери. Обсуждают договоры и планы на будущие сделки. Мэл начинает было говорить, и по их лицам читает – они знают. Знают, знают, знают.
Он был в курсе, разумеется, что власть развращает – столько времени потратил на изучение законов и преступлений, но сейчас этот урок отпечатывается в сознании будто огнем. Эмоции Шэли смешиваются с его собственными, кипящей волной захлестывая сознание, и ему требуется время прийти в себя – и тут же задать вопрос, который крутился на языке, пожалуй, с самого детства.
«Вы в самом деле готовы были обменять ее жизнь на собственное возвышение?» Мою жизнь, стучит в голове, но ответ на этот вопрос Мэл знает. Оказывается, знал и на тот, задолго до нынешнего момента, когда пощечина матери звенит на весь дом, ставшим чужим десятилетие назад, отец разбрасывается яростно-пустыми фразами, а убийца Рины с деланым сочувствием смотрит на него, отставив бокал, и только в глубине глаз проскальзывает удовольствие от представления.
Мэл уходит от них с ледяной вежливостью, даже не хлопнув входной дверью. Эмоции прорываются уже дома. Он еще понятия не имеет, что уже сегодня множество людей получат четкие приказы – один ничего не значащий стражник знает слишком много. Пока что Мэл пролистывает все собранные доказательства и упрямо думает, что все равно будет добиваться справедливости, суда – виновный в смерти Рины (в смерти многих других), уходивший от закона так долго, должен понести наказание.
Суда не было, не было даже официальных обвинений, не считая его собственных. А последующие месяцы доказали, что люди с деньгами у власти могут буквально всё.
Его доказательства игнорируются. Другой Слушатель вновь приходит на место преступления, утверждает, что не видит ничего даже отдаленно похожего, и отводит глаза на его прямые вопросы. Его записи исчезают из архива в здании стражи, и охрана клянется, что ящик с доказательствами был пуст. На него сваливают исключительно бумажную работу и патрулирование улиц, а те немногие, с кем Мэл успел (как ему казалось) сдружиться, переводятся в другие смены, перестают его замечать или в лицо называют его сумасшедшим и лгуном. Многие патрули он проводит в одиночестве, и несколько раз натыкается на засады по дороге, что устроены будто специально на него. Какие-то они с Шэли обходят стороной, какие-то не удается, и после он сплевывает кровью на брусчатку вслед удаляющимся шагам и хохоту и медленно начинает процесс заживления синяков – они нападают не с целью убить. (Единственный плюс, который Мэл находит в ситуации – они с духом начинают действовать слаженнее в боях.) Однажды вечером он возвращается домой на пепелище – явно контролируемый огонь выжег его квартирку и практически все вещи в ней, не тронув остальное здание – и почти истерически радуется, что по некому наитию забрал на дежурство часть накопленных денег. В огне сгорает и его тетрадь с заметками по проведенным делам, и потом он проводит свободные вечера в дешевой комнатке еще более дешевой таверны, упрямо заполняя по памяти новый журнал.
В городе ползут слухи о грядущем нападении (кого?), но ему не до них – Мэл старается жить дальше, не желая смириться с осознанием, что ему не дадут добиться справедливости для своей сестры, но его не оставляют в покое. Он пытается рисовать и продавать картины, но его вновь игнорируют, и деньги заканчиваются. С ним остается только Шэли, настроение которой чередуется от подавленности до ярости (будто в годы сразу после смерти Рины), но тем не менее – они вместе (у них больше нет никого), и их связь крепнет день за днем.
Одной ночью после утомительного патрулирования через весь город Мэл просыпается от вспышки картинок – дух показывает огонь-огонь-огонь и с обжигающим мысли страхом толкает вставать. Его голова раскалывается, и двигаться крайне тяжело, но – он открывает глаза в задымленной комнате, заполняющейся пламенем. Вода в графине и фляге на столе не испаряется, несмотря на жар, и Мэл хватается за возможность мгновенно – на волне адреналина ему удается потушить большую часть огня направленным водным потоком, а остальную остановить плотными полотенцами. Он вываливается наружу, на свежий воздух, отчаянно кашляя и выплевывая дым, и с трудом, на чистых рефлексах уворачивается от взмаха кинжала, что оставляет алую полосу по плечу вместо шеи. Нападающий один, но в темном проеме дверей таверны у него преимущество неожиданности – было бы, не промахнись он первым ударом. Вода все еще стекает по пальцам, и Мэл ледяным щитом отталкивает человека от себя, рявкает «Замри!» … его (разумеется) не слушают. Драка занимает считанные секунды, а Мэл впервые в жизни убивает, пусть и обороняясь, но сохраняя четкое ощущение, что атаковавший сам подставлялся под удары.
Он смотрит на тело, и мысли лихорадочно прыгают от огромной благодарности Шэли до осознания, что кажется, шутки кончились. Если до этого момента ему только рушили жизнь, то сейчас явно решили – настала пора ее оборвать. И он ничего не сможет с этим поделать – пожар не сработал, но может сработать что угодно другое, а теперь повесить на него убийство (и его – за убийство) легче легкого. Он просчитывает ситуацию, привычно сбиваясь на холодный расчет – помогает успокоиться. Сейчас около трех ночи, никто в этом районе не выйдет на шум. Утром вокруг таверны будет оцепление. Примерно три-четыре часа уйдет на сбор показаний. Показания сойдутся до буквы. Пару часов займет суд – пародия на справедливость, оплаченная из кармана лорда Эрриса. Ближе к вечеру, по решению суда, Мэл перестанет дышать.
Плана у него нет, есть понимание, что он ввязался в заведомо проигрышную ситуацию (не мог не ввязаться) и логично проиграл, и теперь может либо умереть на радость убийце сестры, либо…
Шэли показывает бескрайнее море, залитое рассветным солнцем, у него в голове.
Порт отсюда в двадцати минутах пешком.
Он собирает все уцелевшие вещи и ждет рассвета в доках. Список отплывающих кораблей велик, но одно название бросается в глаза. Мэл точно помнит, как владение «Белокрылым» упоминала семья перевертышей, которым он около года назад помог доказать невиновность вопреки утверждениям Храма (чем в очередной раз укрепил их нелюбовь к себе).
Как оказывается, они его тоже помнят и рады видеть – от подобных эмоций он уже успел отвыкнуть. Уговаривать их на дополнительную койку даже не приходится.
Они плывут от одного острова к другому, нигде толком не задерживаясь, проводя в море большую часть времени (иногда месяцы) – на суше горит война, и причаливают они с крайней осторожностью, добрать припасов по возможности или довезти припасы нуждающимся людям. Корабль прибывает к Со Джу незадолго до заключения перемирия – на острове творится очередной виток истории Поднебесья, но Мэлу не до этого. Часть года он провел в меланхолично-равнодушном состоянии, будто оставив все душевные силы на Гельдии, в сгорающих квартирах и надеждах. Он чистым упрямством и подначками Шэли заставляет себя вставать каждое утро и помогать приютившей его семье всем возможным (они могли оставить его где угодно – но почему-то даже не хотели об этом слышать). Постепенно, впрочем, он успевает подружиться – насколько способен на данный момент – с семьей перевертышей, что владела «Белокрылым», нарисовать каждому из них по портрету (детям-близняшкам – даже по несколько), отметить свой день рождения, потратить часть красок на морские пейзажи (один, с изображением их судна, гордо рвущегося сквозь шторм недельной давности, отныне украшает каюту капитана), к радости и с помощью Шэли, потренироваться во взаимодействии с ней (когда еще представится шанс сделать это посреди моря), несколько ускоряя их путь сквозь волны.
От Со Джу «Белокрылый», нагруженный товарами, отправляется к архипелагу, что стал прибежищем для жителей разрушенного Нариона, и там Мэл все же собирается остаться – хотя бы на время. Плана действий по прибытию у него до сих пор нет, но они с Шэли несколько стряхнули ледяную корку, что покрывала эмоции и желания, и теперь идеи носятся в голове снежной пургой: вновь пойти в стражу – в конце концов, это было его мечтой? Попытаться прожить на другие свои таланты – какие-то художники неплохо зарабатывают? Устроиться в лечебницы – но с лекарским искусством у него все не столь прекрасно? Или сразу объявить, что он Слушатель, и позволить властям найти для себя применение? Эту мысль он, впрочем, отметает почти мгновенно.
В конце концов он получает мигрень вместо решения проблемы.
А затем они все же причаливают – движение в порту крайне активное, но место для «Белокрылого» находится. Перевертыши пока что остаются на корабле, планируя поучаствовать в перевозке товаров, и тепло прощаются с ним, благодаря за помощь и намекая, что, если вдруг в городе не найдется места – его койку они не уберут и никем не займут.
Пока Шэли с восторгом от новых мест показывает картинки с кипящим пляжем у него в голове, Мэл догрызает оставшееся с корабля яблоко, проходя сквозь ворота Турина, и немедленно наступает в лужу грязи на мостовой. Фыркает под искрящиеся брызги в мыслях, которыми Шэли изображает смех – вот тебе и начало новой жизни.
Ему хочется надеяться, что она не станет пытаться убить их, как старая.
По крайней мере, не сразу.

9. Инвентарь и имущество:
- дорожная сумка из плотной непромокаемой ткани, с ремнем через плечо
- потрепанный кошель с остатками денег (5 золотых, 13 серебряных, 30 медных монет)
- пара комплектов запасной одежды
- журнал с зарисовками, наполовину заполненный
- чистый журнал
- миниатюрный мольберт
- рапира в ножнах, закрепленных на поясе – старая, но видно, что об оружии заботятся
- пара кинжалов в голенищах сапог
- набор для ухода за оружием
- завернутый в зеленый платок знак городской стражи Рэльнора (оба предмета – зеленый платок его сестры и значок стражи – как горькие напоминания)
- письменные принадлежности, набор из красок (успели поистратиться), кистей, угольных карандашей, пары кусочков мела, палитра
- записная книжка, переписанная по памяти, с заметками о его главном недоказанном преступлении, и делами поменьше
- разрисованная им плоская фляга с водой – подарок для Шэли
- пара браслетов из светлого металла с синими волнами на них, спрятаны под рукавами рубашки – еще один подарок для Шэли

10. Обратная связь: Почта: Alexa_traveller@mail.ru

________
Принят (с) Органист

Отредактировано Мэллард (2022-06-24 22:03:07)