Анарен: Городской парк. Метель мете-е-ет! Хоть ты в эти сугробы ныряй по самое "не балуйся". Идиотов, которые добровольно (не по долгу службы суровому, а по велению сердца непоседливого) торчат снаружи в такую погоду еще поискать надо - впрочем, Анарен успешно компенсирует собой присутствие оных на эдак метров двадцать по поверхности. В данный момент воздушница, стоящая к края боковой аллеи, творит снежное развлечение - заодно и ведь немало тренируясь в поддержке концентрации своего искусства. Аккуратно водит ладонями, похожая на дирижера какого-то массивного оркестра, и подхватывающий с окружающего пространства излишки снега ветер усиленно - и успешно! - лепит... зайца. Те, кто успеет представить себе умилительную пасторальную картину снежного зайчика, плохо знакомы с Анарен - из-под дивных эльфийских рук выходит двухметровый саблезубый заяц, с тяжелой морковой наперевес, которую он держит в мощных передних лапках с таким недобрым прищуром на пухлощекой морде...
На самом деле, когда загорятся фонари, тому, кто вдруг вывернет на эту аллейку придется пару секунд бороться с возможностью получить инфаркт - линия взгляда "пушистого рэкетира" смотрит четко на входящего на аллейку, и в потемках будет точно создаваться впечатление, что зайчик вот-вот цыкнет клыком и заявит басом "Слышь ты, шубу снимай!". Анарен, с вдохновенным лицом художника, аккуратно долепляет левое ушко, кокетливо торчащее вверх.

Ансельм: Парк. Тут новоиспеченный стражник ещё не бывал, а ведь пора уже изучить город, в котором ему предстоит служить. Синий военный китель, поверх него – защищающий от валящего сплошной стеной снега страж со знаками городской стражи, широкие штаны, высокие сапоги… И, конечно же, неизменный медальон с гербом дома Рошеров, закрепленный на груди. Не лучшая погода для прогулки, но выбирать не приходится – на Нарионе, похоже, ежедневно сыпет снег. Удивительно, что город ещё не засыпало по самые крыши. И, конечно же, волей господина случая рыцарь видит где-то впереди игру эльфийки – вернее, саму эльфийку-то он пока не разглядел, а вот вылепленного её зайца увидел. И, что уж говорить, прифигел от такого зрелища – а кто бы не прифигел? Пара шагов назад, недоумевающий взгляд на снежного исполина – и лёгкое движение где-то под плащом, на уровне пояса. Рефлексы.

Анарен: А вот эльфийка стражника явно заметила - в основном потому, что с немалым нетерпением поджидала появления первой жертвы своих эстетических устремлений. И то, что на месте ценителя оказалась не впечатлительная барышня, а полновесный стражник, вызывает из завихряющегося вокруг саблезубозайца ветра звонкий перелив женского смеха.
- Пощады, стражник, он еще не закреплен как следует! Вот уплотню - можно будет и мечом по нему бить... Эффектно, правда? - С немалым оптимизмом и ехидным предвкушением уточняет остроухая представительница инновационных скульптурных направлений, и делает пару шагов в сторону, появляясь в поле зрения мужчины. Бросив, однако, на него только краткий взгляд - сейчас Анарен больше всего сосредоточена на своем творении. Которое начинает действительно потихоньку аккуратно терять в объеме - обещанно уплотняясь. Пушистость окончательно теряется и мрачнозайчик обретает внушительный мускулатурный рельеф. Таким хвостиком только щиты сокрушать, с подпрыга и разворота!

Ансельм: Анарен: Рошер невользно отступил ещё на шаг, разглядывая чудо снежной скульптуры, меняющее свои размеры и формы по велению рук девушки, которую он приметил только сейчас.
– Да, - признался он. – Впечатляет. – И вправду, такое впечатляло. И теперь в игру вступал сам стражник – Сиггурт радостно отозвался, когда его наконец попросили о содействии, плащ распахнулся – и вытянутая вперёд рука в высокой перчатке направилась к зайчику. Снег – это ведь замёрзшая вода, и сейчас он начинал немного подтаивать, размокать, так, что силуэт зайчика мог немного смазаться. Сосредоточенное лицо стражника внимательно следило за изменениями из под адвинутого на лоб капюшона, Сиггурт разошелся, ему наконец дали какое-то дело! И вот – слепленный из снега и уплотнённый зайчик постепенно превращается в ледяную статую, которая простоит тут, пожалуй, до самой весны, если никто не разобьёт.

Анарен: Аари явно рад обретению нового партнера по играм - порывистый и нетерпеливый дух воздуха приветствует Сиггурта пронзительно-озорным свистом столкнувшихся между собой воздушных потоков - отчего его собственная слушательница несколько нервно прижимает на миг острые подвижные ушки - и ловко закручивается вместе с ним вокруг фигуры. Не мешая вкладывать свою лепту, и податливо, как истинный ветер, сбалансировав собственный нажим на снежную структуру. Добавляя нового материала там, где необходимо для укрепления Сиггуртом и намечая для обоих места дополнительной шлифовки - открытый и любопытный, Аари ничего не имеет против творить в тесном сплетении с водяным собратом. Вот так и сотворяются местные легенды - ведь как пить дать, если не пройдет мимо ревнивый огневик, творение двух слушателей разом упрямо выживет до первых оттепелей! Зайчик, приобретающий яркий ледяной блеск и морально-заикательную прелесть, харизматично скалится во все клыки, радуясь таким перспективам.
- Тц! Красавчик. - Заключает в какой-то миг довольная Анарен - она успела мягко обойти статую, и встать плечом к плечу с неожиданным союзником-ваятелем. Аккуратно - хотя и в довольно поверхностно-панибратской манере - оперлась локтем на твердое плечо стражника, словно намереваясь позировать сейчас благодарной толпе фанатов их творчества, и уперев вторую ладонь в талию, критично фыркнула, глядя на зайку. - Может, в честь него и аллею как-то проименуют! Как думаешь, реально? - И посмотрела уже на стражника, усмехаясь весело.

Ансельм: Анарен: Сиггурт тоже не возражал против сотрудничества. Он, хотя и был весьма надменным и горделивым, всё же тяготел скорее к созиданию, чем к разрушению, и искусство было ему по душе… эээ… по духу? В общем, нравилось. Сейчас Ансельм окончательно закрепит сотворенную напару с эльфийкой статую, нисколько не возражая против опирания на своё плечо, тем более, от такой миловидной особы.
– Ммм… был бы из гранита – тогда бы точно переименовали. – заключил, так же окидывая общее творение оценивающим взглядом, всё ещё указывая Сигурту на некоторые недочеты. Мысленно, конечно. А после опустил руку, запахнув обратно плащ, но не отводя взгляда от чудо-зайца.

Анарен: Ансельм: - Землянника нам бы сюда...Идея, конечно, хороша. - Неподдельно серьезно задумалась Анарен, слегка нахмурившись. Посмотрела на зайца, повернув голову налево-направо, пряднула кончиком уха и заключила.
- Мой старший брат слушатель земли - будет возможность, притащу его сюда, пусть тоже потренируется не землятресения устраивать и камнепады на головы ронять. Не помнишь, на установку статуи какие-то официальные документы тут нужны или кто установил, тот и прав? Кстати, я Анарен. - Решив первично судьбу новосозданного зайчика, светловолосая повернула голову, внимательно рассматривая уже своего партнера. Судя по тому, как прищурилась изучающе - увиденное ей понравилось.
- Хм, а ты хорошенький. Что-то в последнее время стражники стали прямо как на подбор - один другого симпатичнее. Хотела бы я знать, что это обуславливает! - Озорно улыбнулась и тут же предложила. - Это довольно тихая аллея - как насчет дуэли?

Ансельм: Ансельм тоже повернулся к собеседнице, представляя сейчас из-за запахнутости плаща некий высокий конус с капюшоном на верхушке. А из-под капюшона на девушку смотрели смеющиеся карие глаза.
– Не знаю, я недавно на Нарионе. Наверное, какие-нибудь нужны… - это о документах. – Впрочем, не понравится – снесут. – Во как. Совсем не по стражнически говорит мужчина, но, впрочем, правда ведь: разве трудно разбить ледяную статую какой-нибудь киркой и вывезти осколки? Или просто разбросать – сами растают.
– Сир Ансельм Рошер. Дуэль? – бровь немного вскинулась, а огоньки в глазах заплясали с удвоенной веселостью. – Я рыцарь. А вы знаете, что дуэль может проводиться только между равными? – смех в голосе всё-таки чувствуется. Видимо, это он не на полном серьёзе – просто забавляет его прямолинейная эльфийка. А сам рыцарь уже двинулся вокруг неё неспешным шагом, оглядывая – оценивая.

Анарен: Ансельм: Ах, какая перемена! Мгновенная, разительная, острая, как удар клинка - только что Ансельма мерила взглядом явно заинтересованная в нем многосторонне женщина, и в следующую секунду... Анарен вскидывает голову, холоднеют точеные черты прекрасного лица, безупречный абрис губ складывается в надменную улыбку, преисполненную врожденного эгоцентризма, столь канонично-свойственную представителям ее расы, что вору ее в ту же секунду на страницу энциклопедии гравюировать. И волос светлый шелк струится по горделивой линии плеч, и черный плащ коротким порывом крыла развевает ветер.
- Между равными? В таком случае тебе стоит гордится оказанной тебе чести, смертный - ибо я щедро дарую тебе возможность скрестить клинки с высокорожденной леди альТор! - Голос Анарен зазвенел лучшей сталью эльфийских клинков и поющим серебром одновременно. Ну и куда она делась, эта насмешливая воздушница?
Ансельма неторопливо, исполнено достоинства, смерила испытующим взглядом истинная эльфийкая воительница, словно сошедшая со страниц древних легенд. А потом она усмехнулась, в долю секунды разбивая образ, и доверительно уточнила.
- А проиграешь - я буду насиловать тебя вон в тех кустах пока ты не попросишь пощады. Дважды. - И ослепительно улыбнулась. Мгновенная и переменчивая, как и ее ветер. Миг - и клинки уже в руках Анарен.

Ансельм: Эльфийка вдруг разительно преобразилась, и вот перед Ансельмом уже стояла, как Галадриэль в фильме (о том, что такое фильмы, впрочем, никто тут и не слышал), великая эльфийская воительница. Почти сразу же за её крылом – взметается левая пола плаща Рошера, откидываемая за спину, а правая его рука касается груди, когда младший сын дома Рошеров склоняется – не слишком глубоко, но достаточно, чтобы выразить почтение – перед эльфийкой. После стражник посмотрит туда, куда указывает рука Анарен и со смешком заметит:
- А мы ничего не отморозим? В кустах-то, да в такую погоду… - шутливый тон и фразы, вовсе не соответствующие ситуации. Такой пафос, такая напыщенность – как ни крути, встреча двух аристократов. Кстати говоря, когда плащ был откинут, на левом боку, на ремне, опоясывающем китель, девушка могла заметить эфес шпагоподобного меча с драгоценным камнем, встроенным в причудливое яблоко – и не менее причудливой стальной петлёй для защиты кисти.

Анарен: Ансельм: Анарен смотрит на показавшийся клинок с таким неподдельным, жарким интересом в светлых глазах, с которым обычно надо смотреть наверное на что-то другое у мужчин. Но конкретно эту эльфийку, похоже, морально вдохновляют необычные клинки и их хозяева, только после проверки насколько хорошо первое сочетается со вторым - Анарен коротко и изящно салютует своему противнику мечом, после чего усмехается и добавляет.
- Значит, чтобы нам не замерзнуть - придется заниматься сексом крайне и крайне активно! Приступим же - пока не начался буран, а то вдруг вас на такую пылкость не хватит, сир Рошер! - После чего светловолосая делает стремительный выпад в сторону стражника - нет, не стремясь его задеть или ранить. Ведь оружия он еще не вытянул из ножен - однако явно проявляя признаки нетерпения и жажды действий, и клинок ее выписывает серебристо-стальной росчерк, взрезая снежный полог между ними. Анарен смеется, в откровенном предвкушении глядя на Ансельма.

Ансельм: Анарен: А рукоять клинка уже обхватывают привычно пальцы, вытягивают его на свет Божий – чтобы открыть миру тонкое лезвие, что и вправду больше подошло бы шпаге, чем мечу – с гравировками у эфеса, там, где у обычных клинков рикоссе. Рыцарь салютует клинком в ответ, поворачиваясь в привычную позу – правым боком к противнику, правая нога впереди, в правой же руке, согнутой в локте, и клинок – смотрит в грудь Анарен слегка снизу-вверх, так как эфес находится чуть выше уровня пояса. Левая же рука щелкнула дорогой застёжкой плаща, заставляя тот струиться чёрным водопадом к земле – так, что Рошер остался в своём военном кителе, опоясанном ремнём, перчатках и штанах, заправленных в высокие сапоги. Высокий и довольно худой – но не на столько, чтобы сказать «хиляк». Крепко, в общем, сложен, и сейчас смотрит внимательным взглядом примерно в середину корпуса Анарен, ждёт начала этого полутеатрализованного действа – а левую руку, согнутую в локте и сжатую в кулак, завёл себе за спину. Действительно, и поза-то шпажистская. И вообще непонятно, почему надо было выпендриваться и делать меч столь похожим на шпагу, а не заказать саму шпагу. Ох уж эти аристократы со своими причудами…

Анарен: Ансельм: Анарен лишний раз точно провоцировать не надо - она сама кого хочешь спровоцирует. Едва стражник-аристократ готов к бою и сжимает в руке свое дивное оружие, светловолосая вновь рвется вперед к нему, однако на сей раз уже в куда как более практичном порыве. Короткий меч выписывает полукруг между ними, являя собой попытку обманного маневра для его шпаги - все только для того, чтобы позволить, быть может, Анарен подступиться еще ближе - ровно настолько, чтобы успеть ужалить его в запястье правой руки самым острием стилета. Движение у Анарен хоть и весьма стремительное, но аккуратное - судя по всему светловолосая пока придерживается желания "быть в глаз, не портить шкурку".

Ансельм: Анарен: Вот тебе и благородство, вот после этого и уступая право первого удара девушке. Итак, дуэль начинается с крови благородного рыцаря – свистит, рассекая воздух, меч Анарен, движется полукругом – и шпага (обзовём так иглоподобный меч Рошера для удобства) тут же вступает в этот танец. Ансельм не двигается с места, он даёт клинкам столкнуться, чтобы они начали свой танец – и в этот же момент стилет прокалывает его перчатку, царапает кисть у самого основания, заставляя отдёрнуть руку всторону – только затем, чтобы тут же направить её в колющем ударе куда-то в бедро эльфийки – то бедро, которое ближе, на коротком подшаге правой ноги – классический такой дуэлянтский выпад.

Анарен: Ансельм: Это видимо, была месть благородного рыцаря - Анарен не хватает какой-то крошечной, почти неуловимой доли секунды, чтобы увести бедро без последствий после настолько стремительного выпада. Расходится обманчивая броня обтягивающей кожи на штанах, и первые, ярко-алые капли эльфийской крови выступают сквозь прорез, чтобы от следующего напряжения превратиться в заметно более крупную влажную отметку мастерства Ансельма. Светлые глаза Анарен смеются, неподдельно полыхая азартом - первые удары, и уже ранения обоим, и пара словно танцует под густым снегопадом, вглядываясь друг в друга с пристальностью, до которой далеко иным влюбленным - подмечая малейшую возможность ошибки оппонента. Анарен нетерпелива - кратка пауза, пируэт, почти танцующий вновь ему навстречу - и ее клинок вновь предпочитает верхнюю часть туловища рыцаря. На сей раз пытаясь уколоть его в сгиб правого локтя. Ах, эта рука, шпагу так цепко сжимающая...она явно не оставляет светловолосую равнодушной.

Ансельм: Анарен: Рыцарь же стремительно перешагивает вправо, в очередной раз возвращая руку из выпада – и получая тонкий порез на предплечье (как же, подставит он локоть.. попади она в локоть – и бой уже закончился бы). Сейчас он ловит гардой её меч, пытаясь увести его подальше от себя. Лезвие просскользило по лезвию, ближе к девушке – и шпага соскальзывает с острия меча, открывая Рошера для удара Анарен, но и нанося резкий – наотмашь, но самым кончиком, так, чтобы едва порезать – секущий удар по её плечу. Да, выйдя из первого «па», воин уже выпрямился, возвращая тело в первоначальное положение – и только рука со шпагой, начавшая танец, больше не останавливается ни на секунду.

Анарен: Ансельм: Попытка очень неплоха - увлеченная Анарен позволяет отвести ее клинок в сторону шпаге, и уворачивается она явно лишь потому, что от природы обладает несколько большей гибкостью, чем люди. Во всяком случае, другая бы женщина так пластично и слегка неестественно не прогнулась назад, уводя плечо из-под выпада его оружия. Следующим движением Анарен уходит вбок, еще дальше, продолжая этот процесс безостановочного кружения вокруг друг друга, и пытается проверить - настолько рыцарь готов к атаке не от меча, а от стилета. Сжимая который в левой руке, Анарен бестрепетно "расстилает" в воздухе между ними, намереваясь слегка замедлить верткого противника нежной - возможной - ссадиной на его бедре. Словно тщательно и скрупулезно возвращая боевые долги.

Ансельм: Анарен: Глаза Ансельма горят, он поглощён танцем двух клинков, и совершает ошибку, полностью сосредоточив внимание на клинке девушки – и вот он чувствует ещё один укол, на этот раз – в бедро, чуть пониже нижней линии кителя. И тут же штаны начинают потихоньку мокнуть – от крови, конечно. Похоже, девушка решила поочерёдно подпортить все вещи, в которые был одет рыцарь: сначала парчатка, потом рукав кителя, теперь вот – штаны. Рыцарь сжимает зубы. Только вчера он с лёгкостью уделал гарнизонного инструктора, того, кто тренирует стражу Нариона – а сегодня проигрывает ловкой эльфийке, так и скачущей вокруг. Снова танцующие клинки скрещиваются, снова Ансельм отрывает одно лезвие от другого – и на этот раз метит коротким росчерком по животу эльфийке, слева – направо относительно себя. Всё так же неглубоко, как и раньше – может, только одежду и прорежет, оставив тонкую царапину. Если вообще попадёт.

Анарен: Ансельм: Живот - он же тонкая эльфийская талия, затянут в корсет, который призван выполнять определенную функцию брони - так же как и весь ее кожаный комплект. Но как видно. мало того, что рыцарь смог бы обхватить эту талию в две ладони - расправляется он с этой преградой с изяществом, которое вызывает в светлых глазах его противницы вспышку восхищения пополам с болью. Мало того, что попал - но как же филигранно Ансельм это сделал! Анарен, безусловно, умеет ценит в бою не только неистовость, но и подобное мастерство координации руки и оружия - усмешка эльфийки шире, блеск в глазах ярче, и она не рвется - практически льнет к рыцарю в следующем движении. Стилетом пытаясь "поймать" и отвести его шпагу, чтобы дать себе возможность украсить это ловкое и симпатичное тело еще одной ссадиной от ее меча - в левую руку, для симметрии.

Ансельм: Анарен: В левую руку – это сложно. Она, как мы помним, заведена за спину рыцаря, и сейчас он резко отшагивает назад, заодно соскальзывая тонким лезвием со стилета, немного выворачивая корпус – так, чтобы удар эльфийки таки распорол пустоту, не задев ни груди, ни плеча. Разбрасывает снежинкви снова засвистевшая шпага, соскользнув со стилета, в своём стремительном танце обруливая этот стилет – и пытаясь оставить такой же тонкий, как и все предыдущие, порез на левой руке, этот стилет сжимающей. Да, обратно на этом ударе рыцарь не подшагивает, держит расстояние, ведь его оружие подлиннее эльфийского.

Анарен: Ансельм: Анарен просто-таки разделяет его мнение о том, что левая рука - тоже должна быть береженой. И отдергивает буквально в последний миг, заметно-неловким движением свой стилет и свою тонкокостную конечность из-под его рыцарского удара, уводя ее в сторону.И опять кружит вокруг Ансельма, примериваясь в стремительном осмотре, выбирая - куда направить удар в следующий раз. Они истоптали бы эту часть аллеи в плотное снежное месиво, не будь такого дикого снегопада - и кажется, что сама схватка происходит с белесом, плотном мареве, напрочь отделившим эту пару от остального мира этот белоснежный пятачок пространства. Где осталось только дыхание фехтовальщиков, цепкие взгляды, разлитый в воздухе азарт и суровая морда наблюдающего за ними саблезубозайца. Пауза в бою завершается после нескольких ударов сердца - светловолосая соперница Ансельма делает резкий, на редкость прямолинейный - выпад острием меча в грудь рыцаря, словно забыв, что существует такое понятие как обманные маневры.

Ансельм: Анарен: Рыцарь пытается выкрутить корпус против часовой стрелки, заодно немного отклоняя его назад, но умело направленный меч проскальзывает как раз в разрез кителя, срезает пуговицу и проникает глубже, оставляя глубокий такой порез на груди рыцаря. Золотая пуговица летит куда-то в снег, а Рошер уже сбивает резким махом меч девушки прочь от себя. Он как никогда сосредоточен, ведь он активно проигрывает в этой внезапной дуэли, но раз уж девушка уже приступила к тому, чтобы раздевать рыцаря, то и он ответит тем же – шпага свистит, разметая как будто повисшие в густом воздухе снежинки, как будто и не двигавшиеся до сей минуты вовсе – и только теперь, подвластные маленькому локальному вихрю, создаваемому тонким лезвием, пришедшие в движение. В очередной раз рыцарь подаётся корпусом вперёд – и описавший по амплитуде широкий круг кончик шпаги скользит от мояса воительницы – вверх, ровно по центру корпуса, в случае удачи – просто разрезая корсет, или застёжки на нём, коли они спереди.

Анарен: Ансельм: О, это женское кокетство - когда она только манит каким-то сантиметром доступной к обозрению нежной кожи в еще старой прорехе, но не смотря на распространенное убеждение, что любая женщина готова отдаться мужчине немедленно после того, как он вытряхнет ее из тисков корсета, Анарен падать к ногам сосредоточенного рыцаря не спешит. Отпрянула в сторону и назад, уводя торс из-под лезвия его шпаги, усмехнулась вдруг Ансельму - жарко, обещающе, хищно - на едва заметный миг поймав его взгляд своим. Горящим азартом, наполненным удовольствием от их изящной стальной игры до краев, восхищенный и непокорный взгляд. Он рисковал, испытывая нелюбезность к ее корсету - чтож, Анарен продемонстрирует примерно ту же некуртуазность к его поясу. Рискованный выпад, попыткой подцепить самым-самым краем меча украшение пояса любого мужчины. Пряжка, плотный ремень, недрогнувшая рука эльфийки - и бесконечный вызов "А получится ли?!".

Ансельм: Анарен: Ансельм отвечает то ли усмешкой, то ли просто улыбкой в ответном взгляде – разве ж в этой мешанине снега и стали разберёшь? Во всяком случае, уголки губ Рошера активно тянутся вверх даже после того, как шпага со свистом режет пустоту, и тут же свистит обратно внизу, встречая её клинок, прекращая посягательство на ремень. И снова – танец снега, стали и двух тел. Ансельм в очередной раз перешагивает в сторону – он уже и забыл, в какой стороне остался лежать его сброшенный плащ, в какой стороне от него находится сейчас зубастый кролик и его морковка. Главное, что противница была вот она, прямо перед стражником – и он в очередной раз метнулся к ней, пытаясь обойти закрученным движением её клинок, чтобы расписаться кровавым узором на другом бедре девушки.

Анарен: Ансельм: Своеобразная попытка рыцаря подарить светловолосой женщине больше ало-черной эстетики в отношении стройных бедер заканчивается на подступах к оным - Анарен не отступает назад, но резко поворачивается боком, пропуская свистнувшее мимо лезвие шпаги в довольно опасной близости от своего тела. Но что такое эти мгновения и сантиметры, когда желанный - в победе! - рыцарь в этот миг оказывается еще немного ближе к ней, чем ранее? Настолько, что бы Анарен рискнула ударить по его шпаге сверху вниз мечом, вкладывая туда всю не слишком-то внушительную силу, которую отмерили Духи ее расе, чтобы замедлить его - хотя бы на миг! Замедлить, и дать ей возможность взрезать вновь пространство между собой и Ансельмом, в попытке уколоть его в левый бок острием стилета.

Ансельм: Анарен: Очередной короткий и мелодичный звон клинков, и шпага отметена вниз. В последний момент Рошер понимает, что Анарен – вот она, совсем рядом – в практически интимной уже близости. Он всё так же улыбается, он смотрит в её глаза практически в упор и уже не пытается отступать или продолжать танец их клинков – он уже готов обхватить тонкую талию свободной рукой, даже выводит эту свободную руку из-за спины – и тут же наваливается ей не плечо девушки, когда острое лезвие стилета в очередной раз рвёт ткань кителя и входит, пусть и неглубоко, но чувствительно, куда-то под рёбра Рошера. В этот момент его рот слегка приоткрывается в каком-то звучном выдохе, а глаза немного расширяются.
– Победа... ваша.. леди. – выговорит он лишь спустя несколько секунд, когда в его сознании окончательно обрисуются все штрихи необычной картиной: двое, практически прижавшиеся друг к другу перед статуей огромного зайца с морковкой, метель, кутающая их в свой саван, два опущенных клинка сбоку, беспокойство Сиггурта – и стилет в боку рыцаря. Достойно полотна какого-нибудь не слишком бездарного художника.

Анарен: Ансельм: Пройди кто сейчас мимо - помотал бы головой и дальше бы пошел, решив что померещилось в снежной круговерти. Анарен не спешит отстраняться, только мягко, практически деликатно, отводит запястье назад, прекращая согревать лезвие стилета в горячем боку рыцаря. Разгоряченная боем и необычностью обстановки, с сияющими глазами и легким румянцем на светлой коже, она говорит негромко - практически шепчет Ансельму, совмещая это с тихим, удовлетворенным шелестом меча, погружающегося в ножны.
- Если твой дух способен исцелять - ему сейчас самое время проявить в отношении своего слушателя данную любезность. А то любить тебя будет хоть и необычно, но очень уж экстремально... - После чего оказавшаяся свободной рука эльфийки уходит сиру Рошеру за шею, и без дальнейших разговоров привлекает к Анарен поближе. Ровно настолько, чтобы поцеловать рыцаря ей было полностью удобно - хотя, при ее росте и длине ног, Анарен выше благородного аристократа на те самые пресловутые десять сантиметров. Которые лишь добавляют в происходящее сюрреализма - откинуть голову придется не ей, а ему. Целуется она так же, как и дерется - желанно, чувственно, блицкригом соприкосновения губ.

Ансельм: Анарен: И не лишённый чувства прекрасного рыцарь отвечает на поцелуй, пусть губы и пересохли чуточку. Не ответить сейчас на него было бы жутким кощунством – всё равно, что махнуть выбранной наугад краской поперёк незаконченной гармоничной картины, нарушая всю пляску красок, все естество и естественность, умещённую в четыре рамки. В таких случаях не должно, не может быть продолжения, как оно ни желанно – вот прямо сейчас снежинки должны превращаться в титры, медленно ползущие к невидимому чёрному куполу неба, и зритель должен проявить свою фантазию, самостоятельно выбирая финал под стать своей натуре: смерть благородного рыцаря тут же, от ран и потери крови, женитьба и полуэльфийские детишки, или жаркая ночь, или исчезновение эльфийки в этот же миг.
Жаль, жизнь не обладает такой полнотой вариаций, жизнь буквально через мгновения даст картине разрешиться, и педантично-точно изобразит продолжение. Взволнованный Сиггурт уже сейчас принимается за работу, и младший сын благородного дома, славившегося своими воинами испокон веков, почувствует в боку не слишком приятные, не поддающиеся какому-то описанию ощущения.
Дух залатает рану в несколько секунд – не даст большому количеству жизненно необходимой влаги просочиться через синий китель, окропить снег. Он немного заморозит место ранения, заканчивая дело – и то же самое через некоторое время произойдёт с остальными царапинами рыцаря. Именно поэтому, наверное, его далеко не один раз прорезанное, прорубленное и проткнутое тело по-прежнему чисто, почти без отметин пройденных битв.
– Чудесно. – тихо произносит Рошер, когда поцелуй окончен, и он снизу-вверх смотрит в глаза эльфийки. Непонятно, к чему это относится конкретно, скорее всего,  описывает его ощущения от всего происходящего.. Вот, наконец, и первое приключение на просторах Нариона.

Подпись автора

А вы тоже всегда путаете болевые точки с эрогенными зонами?