Лиса: -* Ну а что рыжую актриску то рассматривать ? Вся фигура укутана в белую ткань плаща, что аки белый лепесток обнимает стан. Распущенные и длинно-рыжие волосы. Как выразился один мало приятный тип, встреченных при странных обстоятельствах. " Так и манят, чтобы схватить за пряди, намотать на руку и резко отдернуть назад, обнажая твою шею. " - как-то так. Сережка вот еще в правом ухе. Одинокая такая, да и все. Все остальное, что можно разглядеть помимо лица с веснушками, спрятано и упрятано. - Намечается сидение на лавочке в определенном месте и рассмотр достопримечательностей вместе со снежинками. - Вот просто и честно ответила зеленоглазая. После же некой паузы, что обычно трудно выловить в ее речи, Лиса продолжила. Но уже несколько оптимистичней.
- Да, вы единственный мужчина с более менее длинными блондинистыми волосами. Девушки же.. - Ли как нарочно проводила одну такую взором по улице, да вернулась к северянину. - .. в девушках много загадок, господин. Удачного вам вечера. Хозяина зовут Кречет. - Вновь поклон. На сей раз прощальный. Да и ткани белой - взмах, аки крыло у пташки. Развернулась Лисонька, да по улочке поползла. *-

Джесра: Снег белый нежной поземкою стелется, всякий след, едва отпечатавшийся на нем вмиг короткий от любопытного взора укрываючи. Сколько их, прохожих таких, кому по вечерам не спится, у дома, у теплого огня очажного не греется? Ан идут-торопятся по улочкам нарионским немало фигурок, в теплые плащи кутаны, всякий своим делом занят, мыслями облачен...Вот ступает неспешно девица-краса, словно собой зимнюю стужу согреваючи, алым цветом волос, да искрой пламенного духа в сердце - небось, немало людских взглядов собою привлекла, и лишь подтвержденьем новым, голос ласковый рядом с Лисой раздался, голос скрипучий, старческий. - Ой, краса неземна, не обойди вниманьем, помогли?...Несла я корзинку, да вишь ты, скользнула, а слаба уж глазами, собрать не смогу иголочки свои да булавки...- Фигурка маленькая, над перевернутою корзинкою в снегу сидит, только и видно что из-под рукавов черных - как шарят по снегу руки, в пятнах годов прошедших, в морщинах да сухости обтянутых потрескавшейся кожей пальцев.
Верно, швея она - видны в снегу ласковом то бусинки булавок, то ниток мотки, а то и иголок стальных россыпь...

Лиса: -* Звякули браслеты многочисленные, что запястья дивы рыжеволосой украшали. А та, уже красиво ткань плащика белого, да с плеча мужского, кратко вверх полу отбросила. Аки крылом птица, да на миг краткий задержится только актриска. Перед тем, как присесть на той же самой улочке, да не сильно далеко от корзинки, и фигурки, и от маленькой ауры неких эмоций. - Ну что ж вы так неаккуратно ? - Вроде и тихо, а вроде и вполне понятно, да доступно вещает Лисонька. Первым делом - остановить поиск и попытки у .. старушки ?.. дабы ладони собственные берегла. Вот возьмет руки ее в ладошки свои, согрев теплом тела собственного-жаркого, а после и отпустит, ежели та еще ранее из такого не выкрутилась, да поймалась. А после Лисонька уже и сама начнет иголочки, бусинки многочисленные собирать, да иголочки с ниточками, складывая сначала в одну ладошку, а после на ткань плаща, дабы уж после точно не потерялись.
- А сами то не ушли, уважаемая ? - Как бы между делом спросит актриска. Ползая, собирая. Иногда и взгляд зеленый поднимет. Рассмотреть дабы непосредственно лицо сего создания. *-

Джесра: Не разочарует взгляд внимательный и лицо под капюшоном низко надвинутым - сухие губы, в полоску тонкую собраные годами, изборожденное глубокими морщинами личико, словно яблочко печеное, лишь взгляда не увидеть - смотрит старушка, духов цветочек, больше все на ловкие руки девушки, что над сбором ее ценным мелькают...Не отобрала рук в тот миг, и верно, мерзнет болезная, ибо холодом нежные ручки Лисы обожгло - да только ли стоит удивляться, вон ведь, плащ-то тонок как на ней...- Нет, ясонька моя, не ушиблась, хранили Духи ныне от беды...- Проскрипела сухим деревом на ветру старушка. - До чего же ручки ловки у тебя, одна и отрада для глаз...И сама ты красива да ладна - звездочка молодая, счастья юного рассвет нежный...Уж верно, обласкана и вниманьем людским. и жаром взглядов мужских?...

Лиса: -* Звянькает браслетами, быстро выискивая нужный блеск в белом мареве снега, покуда еще зеленый взор достаточно хорош. Ползает вокруг корзинки. Не по первому кругу проходится. То присмотрится получше, то снег разрыхлит и новую булавочку найдет. И то занятие, нежели слоняться по улицам. - Не нужно о мужчинах, почтенная. Не понятны они для меня, как на разных языках говорим. Вот по глазам видно - что добр, например, мужчина. А таки колкости отпускает ! .. Но что я вас загружать то буду. - На сим, кажется, последняя булавочка положено на ткань плаща жрицы, а сама рыжая обратно подползла, да присела подле такой загадочной персоны. - Бабушка. Поделись лучше мудростью своей. Совет дай хороший. А обязательно послушаюсь, а ?.. - И ладошку свою, которая свободной будет, вновь аккуратно кладет на руку незнакомки. Вроде как и согреть стремится. *-

Джесра: Поджала губы старушка, да словно бы и вовсе без укора, без снисхождения пустого к словам молодой красавицы - точно смех сдержать попыталась, да не смогла. И звучит вновь поскрипывающе, чуть каркающе, голос дребезжащий - ласково звучит, оглаживающе словно, убаюкивающе. - Отчего бы и не дать совет тебе, ясонька? Чай помогла, руку добрую протянула, мимо несчастья моего не прошла...Никак не должно тебя в ответ благодарностью не одарить...- Повернулась лапка птичья, ладонь сухопалая, погладила в ответ нежную, словно пух лебединый, девичью ручку, накрыла поверх своею второй. Тихо-тихо снег падает, да словно бы ветер притомился подпевать ему, подтянулись вкрадчивой повадкой все еще смутные тени, выкручиваясь змейками из-под отдаленных фонарей. - Говоришь, злым словом трогают душу твою мужчины, уста сомкнуть дерзкие не желают, добротой твоей сердечной пользоваться горазды? Дам я тебе и совет, и помогу как следует - будешь горда, будешь сильна ответ давать, поражать да язык от речи ковать... Пожелай лишь, ясонька, подарок мой принять - то твоя награда будет, за доброе сердце да красоту земную...- Поглаживают заскорузлые пальцы старушки гладкую молодую кожу, так ласково, так бережно - точно мать дитя свое светлое убаюкивает.

Лиса: -* Рыжая будет тихой и послушно-податливой, покуда слушать речи колдовские станет. Знай сидит себе подле, да слушает. Едва ли не ушко специально подставляя. - Конечно, бабушка. От того и попросила совет дать, дабы разобраться с собственными мыслями смогла. - Кивает так же. Гриву огненную по плечам рассыпая вновь. Ну а ладошку - не отнимает. Все пытается глаза увидеть сей сдержанно-ласковой, да под ткань капюшона заглянуть, дабы наконец лицезреть, да запомнить глаза. Обычно именно их оставляет в покое время, не давая взгляду состарится, да открывая категорично новые горизонты в зеркале. Ну и замолкла, естественно, рыжая. *-

Джесра: Сжала ее ладошку старушачья рука, и шепот тихий потек сквозь снегопад, обволакивая сознание тонкими нитями, вплетаясь в восприятие поступью легкой, ближе и ближе склоняется к Лисе женщина старая. - Не столь мысли тебе нужны, сколь сила душевная правду говорить, в глаза резать, точно клинком острым, чужие сомнения, страхи да тени наружу из трепетных душ выворачивать тем, что лишь таится в мыслях твоих...Но я помогу тебе, краса-несусветная, я научу тебя, я дам тебе силу быть такой - в пламени духа твоего иное брошу зерно. - Медленно поднялись редкие ресницы, и взглянули на девушку очи пронзительной синевы, без следа старческой слабости, пелены на зрачках, аль сосудов алых беды. На сморщенном от морщин лице старухи синим, колдовским огнем горели молодые глаза юной девушки. Рассмеялись тени отголоском радости выпускаемого на волю Шииса, и темный дух обвил объятьиями хрупкие плечики Лисы, набросил пугающий Хаосом полог на пламя ее духа, оскалился в злобном, алчном предвкушении.
- Отныне к всякой промолвленной тобою фразе, будешь ты в конце истину глаголить - порывом душевным, деяньием сердечным, стыд проговаривать вслух, слабость изобличать, пороку давать свободу, сомнениям волю. Глаголь же, девица-краса, вольно да легко, облик свой славный сделай орудьем, уста свои алые обрати в сладкий яд, что души затрепетать заставит! Да будет по слову моему. - Шепот, что лился девушке уж мало ли не на ушко розове, касанием губ к губам прервался, и ощутились они вдруг нежными и мягкими, словно морок темный, ночной. Отпрянула ведьма назад, рассыпались по хрупким плечам вороные кудри, засияла ночным маревом кожа белая, глянули с светлого лица ночной нечисти синие омуты глаз, да смех зазвучал в снегопаде, сладкий, вкрадчивый, торжествующий.

Лиса: -* А как вкусно то и сладко было изначально ! И голос мягок, и обещание терпкое, и надежды большие. Слушала юная, да внимала, покуда маленький и огненный не взбунтовался. Заверещал искрами, пробежался огонечком по волосам. Да наконец в удивлении раскрылся взор зеленый и ужасе. Поцелуй тот настолько кратким будет и ядовито-колким, что и более то не нужно ! .. По заснеженным улицам Империи прольется банальное. - Аааааааа !! - И рукою правой, выпад краткий, по дуге на справа-налево. Пощечина вестимо, коя надеялась запечалится на щеке той, что так мрачна в словах своих. Впрочем. Не стоит укорять жрицу. Она уже и назад метнется, едва ли не падая на спину. Попой об снегу и .. и белый плащик уже будет мелькать, уходя непосредственно в темноту. А получится ли лик ведьмы окрасить ладонью. али нет, то уже второстепенно. Ибо Лиса банально убежит с позволения автора. Кажется.. теперь поняла рыжая. от чего так спокойна та была. *-

Подпись автора

А вы тоже всегда путаете болевые точки с эрогенными зонами?