Спустя некоторое время после появления слухов о русалке в порту Турина...

Мидриида: Море обнимает крепко и ласково, обволакивает и ласкает течением. Душит ворвавшихся в волну без дозволения. И безмерно любит своих детей... Укрытая тёмной водой амританка долго зализывала раны прячась в расщелинах покрытых водной порослью камней. Там, на глубине, где давно покоилось кладбище оборванных якорей. Рядом с каждым портом, большим или маленьким, есть такое место. Хаосит едва не вышиб из неё жизнь, забрал её духа и, вероятно, был уверен, что Морской Дьявол волной забрал дохлую рыбью тушу. Но оттолкнув её в объятия океана сам же и спас. Глупенький... Вернув Сирену в лона её родных глубин он вручил ей шанс выжить и отомстить. И когда аметистовые глаза видели, как собственная кровь тонкими нитями плыла в воде, растворялась и таяла в темноте, Русалка думала совсем не о хищниках, идущих на её запах. Совсем нет. Она ждала их, что бы сожрать. Да-да, она затихла, подманила рыбину побольше и впилась в неё иглами острых зубов. Рыбы глупые. Она же теперь будет умнее и с порта перестанут пропадать люди. На какое-то время. И пусть моряки озираются на воду и перемалывают языками байки о русалках. Море останется спокойным и молчаливым. А Сирена превратит свои раны в свежие, едва затянувшиеся шрамы. И это дастся совсем не легко, ведь ей придется душить своё горло водорослями, что бы остановить кровь. И заполнять больную гнетущую пустоту от потери духа жаждой убийства того бледного куска мяса, что посмел его забрать. Нет, не забрать. Уничтожить, вырвать из бытия. Море лишь выкидывает на песок и острые скалы то, что ему чужеродно. То, что принадлежит сухопутным. И неистово мстит штормами за боль своих детей. Было ли оно спокойным сейчас?

GM_O: Море и впрямь штормило. Поодаль от берегов Турина. Один из небольших кораблей, который отплывал тремя днями ранее для перевозки граждан на берега соседних островов, возвращался домой. Он обходил опасные участки с рифами, делал крюк, выйдя далеко за пределы начертанных и изведанных вод, но тем не менее уверенно перекатывался с вала на вал, минуя гибель. Разволновавшиеся пассажиры изредка вскрикивали в своих каютах, пугаясь за свою жизнь, но матросы, доблестно борющиеся со стихией, продолжали выполнять свою работу. И корабль шёл вперёд. К суше гроза только надвигалась. В порту Турина помрачнело: небо надулось, солнце ушло, ветер охладил живых. Из-за горизонта шло нечто хмурое и неприветливое. В порту ждали прибытие брига, а он никак не показывался. Но для тех, кто переживал, было утешение: капитан – лучший из лучших, любим командой, а значит… Со всем справится. Он стоял на мостике и координировал работу подчиненных. Чёткие приказы звучали из уст матёрого моряка. Штурвал поворачивался, и нос резал очередную бирюзовую волну…

Мидриида: Даже под водой стало холоднее. Ветер бередил воду, перекатывал по прибрежным камням пеной, будто облизывал их, ласкал. Игриво швырял брызгами на причал. Рыбёшки попрятались от бури ко дну. Птицы над портом летели ниже, уходя от воздушных потоков в безопасность, что бы их не вышвырнуло с пути надвигавшегося шторма. Будет ли он на берегу так же опасен, как и в море? Ожидавшие люди могли только гадать и надеяться, что корабль доберётся быстрее, чем всё накроет непогода. Они шумели и переговаривались. Прятались под навесы, а кто-то и вовсе решил скоротать ожидание в трактире. Копошились... Как же это раздражало. Но гудел и сам Океан. Он будто вздыхал в предвкушении... Как и Сирена. Дно и сновавшие около него мелкие твари было покинуто. Когда вода застилает само пространство непозволительно было зарывать плавники в песок. Всё вокруг пело. Вибрации звуков ласкали тонкий слух и хотелось петь вместе с морем. Его голосом стать. А заодно посмотреть, как гроза бьёт сухопутных. Как безжалостна к их слабости стихия. Амританка юлила гибким телом в волнах. Будто танцевала с ними. Пока не выпорхнула на гребне с пеной на небольшой скалистый островок. Где-то в стороне от причала. Теперь пенные волны ласкали и её. Настолько больших, чтобы сбить и закрутить Сирену обратно на дно не было. Пока не было. Порт был виден с боку, хорошо виден, но все взгляды были на силуэт корабля и сгущающуюся тьму за ним. Впрочем, может быть пара глаз умов будут принадлежать и ей. Её голосу... - Мир затих... Слышишь шёпот над волною? Шторм всё ближе к нам. Молний штрих...Я пою тебе ты слышишь, Капитан? - Песнь разливалась тихо и нежно. Едва слышно на первых словах. Вплеталась эхом в шум ветра, ласкала, в первую очередь, внимательный слух слушателей воздуха. Звуки перекатывались с волнами, отражались от них и возносились в небо. Но этот звук был и вибрирующей глубиной, укутывал и скрадывал другие. - Голос мой, подобно ветру, Пусть звучит тебе в дали. Пусть зовёт собою к скалам на мели... Бейтесь бурей небеса! В раскатах шторма Взывает море голосом моим. Бьёт о скалы паруса! И рядом с домом На дне пусть ищут пристань корабли! - Вода ударила по валуну и Сирена раскрыла руки и зашелестела плавниками. Она будто расплывалась образом, распускалась алым цветком на скалах и продолжала ронять и возвышать вокруг себя звуки. Петь свою Песнь...

GM_O: К счастью или сожалению, некоторые умы были бессильны пред песней Сирены. Ютившиеся в каютах паникеры сунулись на палубу, которую заливала вода. И матрос, который правил положение кливера на бушприте, отвлёкся, снасть выскочила из мокрых ладоней, парус дрогнул. Капитан услышал зов русалки, достал подзорную трубу, чтобы рассмотреть сушу. Она близко. Кто? Земля или Сирена? Сознание охватила смута. Море продолжало разгоняться и бушевать, подбрасывая корабль на своих волнах и орошая солью с глубин любопытные глаза застывших на палубе туринцев. Штурман совершил ошибку – потерял бдительность, отдался на волю судьбы и изменил курс. Корабль качнулся, накренился влево и пошёл прямиком в объятья к Сирене и камням. Некоторые члены экипажа яростно воспротивились такому решению. Моряки загалдели, пытаясь призвать капитана к благоразумию. Один смельчак бросился к штурману, толкнул его, перехватил штурвал. Лоцман, проверив глубину лотом, надрывал голос, сообщая, что по левому борту пройдут камни, если они не изменят курс. Пассажиры, вышедшие послушать песнь Моря, перегибались за палубу. Сумасшедшие… Моряки – те, кто был стойким и смелым, – оттаскивали безумцев от морской Бездны.

Мидриида: И они видели. Ярко алый цветок распустившихся плавников на безлюдных оскаленных острыми зубьями камнях. Разверзнутую пасть моря, жаждавшую пропороть корабль. Они слышали. Как голос морской девы бился о скалы с волнами и взлетал чарующим звуком в грозовые небеса. Свинцовые тучи нагоняли судно едва не ложась на парус. Били ливнем по головам людей и нелюдей на палубе. А голос стал лишь громче! Ближе... Песнь звучала переливами, двоилась эхом, шелестом и чистым сильным высоким голосом. Звук источало всё её существо. Плавники дрожали и качались, будто дева и сейчас была в толще воды, «плыли» по воздуху. Сирена приглашающе разводила руки и искрилась брызгами в росчерках молний. Звала безумцев на верную смерть, разливаясь запретной, недосягаемой красотой, выжигая свой образ в их памяти... И каждый очарованный считал Её своей. Каждый готов был поклясться, что она звала именно его! Люди теснили друг друга. А смельчаки теснили околдованных. И в пору было привязывать их! Не отступал никто из слышавших. Будь то мальчишка или взрослый мужчина. - Из Любви... Я зову тебя во объятья... Припади к губам... Приплыви... Я зову тебя ты слышишь, Капитан? - Страшные сказки моряков оживали на их же глазах. Выживут ли они, что бы рассказать новую? О морском видении, чему стали свидетелем и участником? - Бьёт волна, подобно сердцу, холодом врезаясь в грудь. Вступишь в воду с головою - Не вздохнуть. Бейтесь бурей небеса! В раскатах грома Взывает небо голосом моим. Рвёт ветрами паруса! И рядом с домом На дне пусть ищут пристань корабли!

GM_O: Клятой русалке поддались не все. Были и бравые, стойкие ребята – те, что в сложный час не опускают руки, а лишь уразумевают ослабевших разумом собратьев. В их груди – праведный гнев. Они не хотели идти в лоно верной гибели и развернули корабль. Да, им удалось. Лоцман докричался до капитана, а матрос, подменивший очарованного штурмана, позже очнувшегося от морока, крепко стоял на ногах и исправлял курс. Воздушники, присутствующие на судне, собрали свои силы, чтобы уравнивать течение воздушных масс в парусах. Корабль пошёл на полном ходу к суше, уйдя с тропы смерти. Капитан протёр глаза, убрал подзорную трубу и чётко решил не смотреть более на морское создание, грозящее потянуть всех на дно. Пассажирам давали пощёчины, мужчин, юношей, мальчиков оттаскивали от борта и насильно затаскивали обратно в каюты. Женщины активно помогали прятать обезумевших и приводили их в чувства. Люди и нелюди боролись – со стихией, с детьми моря. Подключились и водники, которые пытались помочь кораблю оседлать волны. Они старались изо всех сил – и у них вышло недурно. Гавань была близко. У берега не было так страшно. От опасных камней они отошли, но волны всё ещё забегали на палубу, как будто намереваясь кого-либо из команды отнять, утащить в морскую пучину…

Мидриида: Разве так просто унять бурю? И даже уняв ветер и волны Слушатели столь опасных и полезных в плавании духов, совладав со стихией, всё ещё слышали голос морской девы удаляясь. Кому пела Сирена, протягивая руки в след кораблю. Им ли? Или же самому Океану повествую историю, старую, как мир. Сказку, что рыбаки в тишине вечерних сумерек пересказывали своим детям. Вероятно, она пела для всех. И с горечью аметистовым взглядом провожала уходящее к берегу судно. Корабль избежал разодранных боков и остался цел. Но, к чему Ей корабль? На дне их достаточно. Ей были интересны люди. К ним русалка и обращала на прощание свой голос, ставший тише и слаще. В Песни теплилась грусть. Такая накатывает, когда теряешь самого близкого. Того, кто запал в душу и оставил. Она звала не то друга, не то любимого. Кто же он? Моряк или пассажир, не успевший получить трезвой пощёчины? - Разлюбил... Грудь щемит морской тоскою... Боль моя сильна... Не гневи... Возвращайся скорей в море! Ждёт тебя волна... - Дева пела текучую грусть. Резала этим звуком слух и память всех, кто когда-то кого-то терял в пучине. Мало ли таких на корабле, кто в порыве рискнет броситься за борт и найти утешение своей скорби или утешить прекрасную Сирену... - Волк морской корабль уводит. Впереди земля и дом. В одиночестве русалка будет жить на дне морском... Бейтесь бурей небеса! В раскатах шторма Пусть плачет море голосом моим! Пою тебе, гроза! Срываясь в волны В глубинах тёмных пусть ищут пристань корабли... В глубинах тёмных смерть находят корабли...

GM_O: Разбушевавшееся море обуздать трудно, важно – дойти до берега, сойти на сушу к родным, обнять их. У одних будет такая возможность, а у других – нет. Всё дальше и дальше уплывал корабль от русалки, но песнь её доходила до бежавших к огоньку живых. Особливо затуманенный разум, сомневающийся в собственной значимости, прильнул всем сердцем к очаровательной мелодии. Его удержать не успели. Он сгорел в бурлящей пене совсем юным… Сердце его не билось дольше двух декад. Кричала его сестра, матросы собирались спускать шлюпку и спасать, но капитан отдал приказ того не делать. Почему? Потому что морские бесы не спят, а их отец, Дьявол, скормит на радость и корабль, и команду, пойди они за одним павшим. «Семеро одного не вытаскивают» – заявил капитан и ушёл обратно на мостик раздавать приказы, управлять любимым кораблём. Что до прыгнувшего в воду – возможно, он умер не сразу, а может, даже остался жив… Ушедшие этого не узнают.

Мидриида: Волны жадно поглотили и сковали прохладой тело. Шаг и всё. Просто лёгкий шаг за борт с тяжестью на сердце, и гул, застилающий слух. Песнь он уже не слышал, все звуки вокруг глушил рёвом разыгравшийся шторм. Хотел ли он выплыть, хоть раз ещё вдохнуть воздуха? Море беспощадно заглотило и не желало выпускать. Попытаешься выплыть, волны обрушатся на голову и утянут ко дну, закрутят, попытаются сломать. А глубина темна, непроглядна. Можешь ли ты задержать дыхание? Не страшишься ли открыть глаза? Посмотреть, как перед взором распустится цветок цвета крови, зашелестит плавником и улыбнется девичьим личиком. В тёмной воде он бы увидел светлую кожу, различил силуэт, черты лица. Она зависла прямо перед своим уловом и наблюдала... оценивала. Протяни руку и коснись пальцами, зацепись за жизнь... ведь она тянет руку, будто приглашая.

GM_O: Юноша и не думал бороться с океаном. Он шёл к прекрасному, был увлечён песней, а она вдруг закончилась… Вряд ли человек понял, как перед ним так близко появилась русалка. Знал ли он об амританах? Может, читал вскользь в детстве сказки о прекрасных и необычных созданиях. И вот… Он воочию видел прелестницу, хотел коснуться её, но солёная вода мутила ему глаза. Приходилось выныривать, дышать, пытаться продлить свою ничтожную жизнь, чтобы спуститься под воду вновь и узреть морскую Богиню. Юноша не знал, кто она, но уже обольстился, ослеп, впал в бесконечные мечты о призраке, расправившем красные плавники. В конце концов, человек двинулся вперёд, проглотив приманку. Не он был рыбаком, а дочь глубин ловила его на крюк. И что будет, когда он доберётся до неё? В его голове была красивая картинка воссоединения, нежных объятий, ласки…

Мидриида: Вопреки возможному развитию событий и колкому голоду внутри амританка не торопилась топить свою добычу, рвать куски из его живота или звать акул на ужин кровью из его порванной глотки. Это был прекрасный человечек. Сильное тело удержало его на плаву когда волны давили, вышибая воздух. Он бы мог сразиться с ней за свою жизнь, мог бы попытаться сбежать и позабавить. Вкусное мясо. Всё портил его взгляд, влюблённый, потерянный в своей слабости поддаться красоте. Такие глаза хотелось вырвать. Заставить его сражаться. Но разве не сказку видел парень перед собой, не её ли желал? И Сирена наградила его улыбкой вместо оскала и поманила к себе. Медленно, будто он мог передумать дать ей руку. Всё то время, что юноша позволял себе выныривать, что бы глотнуть кислорода с поверхности, каждый нырок видение отдалялось и звало к себе. Заманивало плыть за ней. Измотала, опутала. Много ли таких потерявших голову глупцов костьми покоились на дне? Здесь, рядом с портом Турина, их было ничтожно мало. Люди могли ощетинится иглами копий, духи сухопутных умели многое недоступное детям океана. И что бы охотиться на них следовало стать умнее. Был ли у этого юноши дух? Если бы был, то шептал бы бежать от её рук, мягко потянувших человека в объятия морской девы, когда силы его уже были на исходе. Награда за смелость. Наказание за любовь. Всего в один едва ощутимый поцелуй выпить весь его воздух. И не дать нового глотка. Сорвать последний вздох с губ нежностью. Но нет, не смерть будет его ждать, беспамятство... Если не воспротивится, не оттолкнет.

GM_O: Духа у человека не было, но воля, которая, казалось бы, подвела его на корабле, забушевала внутри. Произошла трансформация из бесхребетного создания, роняющего слюни на красивый фасад, в мужчину, осознающего последствия собственных действий. Он содрогнулся всем телом. Волна снова хлестнула его по лицу. Порт ведь не так далеко. Он может попытаться доплыть. Может бороться. Отринуть ведение. Оттолкнуть мысли о прекрасной деве прочь. Холод воды сковывал, но… Человек воодушевился, набрал в грудь побольше воздуха и поплыл в сторону суши, следом за кораблем. Он уходил по большой дуге от русалки – вернее, пытался исполнить сей финт, надеясь не попасться в коварные сети амританки вновь. Юноша был убеждён, что второй раз на игру звуков не купится и ни за что не уйдёт за ними на дно. Каким глупым было его решение покинуть корабль! Морской дьявол хитер! Скрывается под личиной великолепных Сирен… Сердце смертного бешено колотилось от страха. Может, он пробовал звать на помощь, но море затыкало ему насмехаясь. Сам виноват – сам выбирайся.

Мидриида: Вот так было уже интереснее... На мгновение губы окрасились улыбкой. Он трепыхался, как упавший в воду жук с мокрыми крыльями. Плотоядная играюче рванула следом. И пока человечек барахтался в сторону причала она кружила вокруг него акулой, красовалась острым плавником то справа, то слева, то легко скользила по ноге прикосновением пальцев. И... не нападала, не ранила. Страх ли так колотил человеческое сердце или гонка на выживание. Вот она пристань, ещё рывок, сможешь ли? Плыть против течения тяжело. И ещё изнурительнее пробивать собой штормовую волну. Гроза ушла вслед кораблю, прокатилась грохотом небес по острову и серела в дали, но волны были не спокойны, темны и холодны. Хватит ли сил? Когда вокруг тебя кружит хищник, подгоняя за пятки? То тут, то там волна вздыхала приглушённым смехом амританки, насмешливо, горделиво. Пугающе? Трепыхайся человечек, бойся, колотись сердечком-мотыльком в клетке из ребер. Когда аметистовые глаза следят за тобой из глубины. Возможно, стоило вспороть его плавником вынырнув из глубины. Но, Сирена предпочла иное. Она сперва ушла на пару метров ниже. А после выскользнула на поверхность прямо перед мокрым носом своей добычи, оскалилась клацнув острыми зубами в лица, Не увернётся, может и щёку свою оставить в её зубах.

GM_O: Трепетал человек – и не зря… Губительница душ преследовала его, с надрывом выла голосом русалки волна. Было страшно… Ужасно страшно. Однако, стоило русалке вынырнуть, как человек машинально выставил руку, взмахнул ею и локтем угодил аккурат в нос прелестному созданию. Жалость? Он её не испытывал. Когда? Нужно плыть дальше. Ещё так далеко… Русалка утащит его к дьяволу, если он не поторопится. Каким же он был дураком, позволив себе поддаться её чарам! Плыть, бороться за жизнь, спасаться! В теле скапливалась усталость, тяжело было сохранять прежний темп, тем более из-за ударов волн в спину. Море не щадило. И амританка не пощадит. Потому-то юноша заставлял себя продолжать. Плевать на грозовое небо, бушующую округу, уплывший корабль… Лишь бы дотянуть до берега.

Мидриида: Глоток воды вместо воздуха и четкое попадание локтя заставит прекратить погоню. На время скрыться под водой и наблюдать, как нос сочиться кровью. Тонкие нити расплывались причудливым подводным дымком перед бледным личиком. Будоражили восприятие желанием оторвать кусок побольше от человеческой тушки. Но вместо оскала на губах разлилась азартная улыбочка. Догнать и выдрать кусок мягкого мяса вопило нутро плотоядной. Сможет ли он тогда дальше плыть? Амританка больше не показывалась на поверхности. И могло показаться, что удар заставил её отстать. Но. спустя некоторое время, эта надежда рухнула. Когда острозубая снова приценилась к телу плавца. Обвила руками ногу, затрудняя движения, и хватанула пастью, в желании оставить тело без кусочка нежной плоти на боку.

GM_O: Человек боялся оглядываться или заглядывать под воду. У него кровь в жилах стыла от воспоминания русалки. Теперь она ему явно не нравилась. Он понял её натуру хищника и бежал — вернее, плыл — как можно дальше. Море скорости не способствовало. Вода – территория русалки. Разве можно её на ней обыграть? Но у человека получилось! Углядев в воде приближающуюся тень, он махнул в сторону, избегая смертельного укуса. Чертыхаясь, сплевывая, глотая соль, он продолжал путь. А вдруг он справится? Вдруг… доберётся? Станет ли он больше ценить свою жизнь? Ужасно болели и руки, и ноги, но выбора не было. Хочешь жить – умей… плыть.

Мидриида: Сердце несчастного, но живого и даже здорового парня билось гонгом в слух и даже шум волны его не заглушал. Хищницу манило уже заметной усталостью в теле человека. И раздражала его изворотливость! Голод точил изнутри и только добавлял злости. Отпустить его? Остановиться и позволить человечку доплыть? Или остановить его копошение в волнах и заставить это сердце затихнуть... В какое-то мгновение мысли сформируют желание снова напугать, заставить страх убить изнутри эту искорку жизни. Игра затянулась. И плотоядная передумала загонять свою дичь. Рано или поздно его накроет волной и он просто сорвётся от усталости на глубину. Вот только тогда его сожрут другие твари. А потому Сирена снова оплыла парой кругов перепуганного человека, нагоняя ещё большего страха, и, скользнув на глубину, просто прошлась руками по его телу. В последнем касании, почти нежном, она может и за ноги схватить. Увлечь на дно, что бы уже не выпустить. И если её пальцы намертво сойдутся кандалами, то утащит так глубоко, что просто не останется воздуха всплыть.

GM_O: Только человек разжился надеждой выжить, начал усиленно грести, верить в то, что вернётся домой, как русалка, подплыв снизу, атаковала. Человека дёрнуло вниз. Он поперхнулся соленой водой, не успел толком вдохнуть воздуха, завращал руками… Нет, морскому чудищу он не дастся… Воля к жизни у парня не ослабла, а в нынешних обстоятельствах и вовсе окрепла. Он, собрав все оставшиеся силы, дернулся вперёд, зашевелил ногами. Вода вокруг запузырилась. Говорят, что самая страшная смерть – утопление… Легкие спирает, давит изнутри, а всюду вода, вода, вода… Человек хотел жить. И рвался к жизни.

Мидриида: Парень вырвался и заболтал конечностями. Человечек резво рвался к поверхности, а ведь ему попросту могло бы не хватить воздуха. Над головой шумели волны. А тело сдавливала толща воды, обнимала так крепко, что запросто могла выдавить из лёгких последний выдох. Или так только показалось. Ведь обняли его женские руки. Оплели за шею. Сирена подплыла сзади и прижалась к мужчине всем телом. Коснулась уха губами. Вырывайся, если хочешь вдохнуть. Оттолкни, если так же сильно страх сжимает сердце. Упокойся в нежных объятиях, если силы оставили тебя, стойкий человечек. Тебе решать, как долго ещё продлиться твоя жизнь. И вдохнёшь ли ты соленую воду вместо воздуха. Пока ласковые руки давят на твоё горло под игривый тихий смех, странный вибрирующий звук. Сирена не пускала его на поверхность. Душила в глубине ожидая дрожи от ужаса. И тихо, едва слышно, напевала на ухо, вот только слов уже не разобрать...

GM_O: Оставались считанные секунды до заката жизни. Пусть Сирена и висела мёртвым грузом на человеке, напевая и успокаивая, он не спешил сдаваться… Он тянулся к свету, к поверхности, но воздуха было мало, чтобы доплыть. И всё же именно воздух подтолкнул парня к действиям. Как бы ни пела русалка, как бы ни соблазняла, смерть ужасна, а у амритан, как выяснилось, нет желания просто резвиться с людьми в волнах. Они грезят мечтами о том, как бы от живой плоти оторвать кусок. Что ж… Последний рывок – он сложный самый. Или упокоятся кости его с остальными на дне морском. Аминь.

Мидриида: «Плыви, если хочешь жить...» тихим, почти напевным голосом выдохнет амританка, разжав руки и наблюдая, как последний пузырёк воздуха покинет губы человека. Тот, кто сам кинулся в волны, принадлежит только морю. Принадлежит Ей. Тело человека всё ещё будет тянуться к поверхности руками. Зависнет в толще воды. Копошение прекратилось. Тишина воцарилась вокруг на мгновения трепета, с коим она взяла в ладони лицо утопленника, коротким поцелуем накроет его губы и отстраниться. Но лишь, что бы остервенело впиться зубами-иглами в свежеубиенное мясо... Буря постепенно стихла. Корабль благополучно добрался до пристани. Люди разбредались по своих делам. И только одна девушка, сестра утонувшего парня, всё всматривалась в горизонт, искала взглядом, может, выплыл? Спасся? Но не позднее, чем к следующему утру волны выбросят на песок его плохоузнаваемое изглоданное тело. Часть внутренностей и кожу с нижней части лица они так и не найдут. Рыбаки будут перешептываться, гадая и охая, что за твари его так отделали. Старики будут поминать старые сказки о плотоядных русалках. Молодые отворачиваться от зрелища с приступами тошноты, вестимо от вчерашней выпивки. И только одна девушка, увидев тело на берегу, зальется криком, признав брата.