──────── • ✤ • ────────

Глава XXXII. Нетерпеливая змейка в лесу кошмаров

Нага: – Удашу, шнашит, приношит. Ну, шаш мы эту удашу… – злобно шипела Нага, бодро шагая на танкетке в сандалях (сука, это ж как она себя не щадила) по песку и нервно дёргая сумку. Пока она не приблизилась на достаточное расстояние, медитацию, наверное, и не нарушала… А, нет… Подождите… Там же раздалось коронное: – НАГА-И-И! – Ой-ёй. Сейчас что-то будет. Почему он всегда выбирает взрывных женщин? Дочапав до хаосита, культистка встала прямо перед ним. Не открыл глаза? Она продолжала стоять и дышать, поджимать губы и дёргать ногой. Сандали эти он у неё уже видел, а вот сарафан до колен… ещё нет. В монашки подалась? Хотя подождите-подождите… Шнуровка на груди была недостаточно затянута, чтобы соблазнительные выступы женщины не привлекали внимание. Пока она тут гневно шла по пляжу, белая кофта съехала, но Нага её, бесячую такую, резко оправила. Причёска Наги сломалась ещё на подходе, поэтому Нагаи впервые видел её с распущенными волосами. Ветер с воды трепал их так и сяк, поэтому девушка поплевалась и некоторое время потратила на борьбу со стихией. Да че её все взялись бесить! – Пошему?! Ты мне ответишь?! – На что? Чего «Почему»? Нага опять нервно поджала губы. Один раз, другой. Но она была не из тех, кто будет чего-то смущаться или бояться говорить. О, она выскажет… Щас её порвёт. Впрочем Нага не кричала. Она, скорее, шипела под прибой, но так, чтобы каждое слово, слетающее с её губ, доходило до полукровки, вбивалось в его уши. – Ты… Шертов мудак! – Отличное начало. – Пошему ш ней ты шпишь, а шо мной нет? Какая рашниша, у шеншин што, вагины отлишаютша?! Как-то ты херово о моих шуштвах пошаботилша, тормош!!! Пошему я долшна первой лешть? Я наштолько… наштолько была тебе противна? Так оттолкни, шкаши нормально: «Нага, ты мне не нравишьша, не лешь…». Я дура, по-твоему? Не поняла бы? – Нага дёрнула лямку рюкзака. – Шашем ты швал меня в Турине шюда? Пошему не польшуешьша шитуашиями? Ты што, шовшем идиот?! Я штелюшь перед тобой, как… – Нага, увидев рыбаков, идущих вдалеке, прервалась на некоторые время, сжав губы до белого цвета. Дядечки не обратили никакого внимания и зашли в свой дом. Да и Нага не кричала. Просто инстинктивно притихла. – Ты прошил дать тебе немного времени… Ты… Ты нишего не делал. Вот шкаши, вше мушики такие тупые? Шем я хуше неё? Не хошешь обяшательштв – да пошалуйшта!!! – Вот это было эмоциональным вскриком. – У меня, мошет, тоше ешть один парень на примете в Турине, мошешь ебатьша ш другими, но… – Змейка глянула в сторону, проверила, не идёт ли кто по улице. Никого. Поздно. – Я што, многого прошила? Бабе вшего-то и надо, штобы её штраштно шашошали и навешили на уши лапшу. ШО ВТОРЫМ ТЫ ШПРАВИЛША УШПЕШНО, А Ш ПЕРВЫМ КОГДА УШЕ?! – И тут вне зависимости от того, продолжал Нагаи сидеть или же поднялся на ноги, перевёртыш заключит его в объятья и потрётся о грудь носом, шумно вдыхая аромат, по которому соскучилась. – Вешно я первая лешу. А я вообше-то гордая и вшё решила! Што ты ша мушик такой… – буркнула Нага, но носиком ещё раз потёрлась. А то вдруг щас оттолкнёт. Хоть понюхает его немножко…

Нагаи: Кому-то медитация кажется довольно простой практикой. Что тут? Закрыл глаза, расслабился и наслаждаешься покоем. Все было совсем не так. На первых этапах очень сложно отключиться от навязчивых тревожных мыслей. Еще сложнее выбросить все мысли вообще. Не думать не о чем. И только после того, как достигнешь в этом совершенство можно приступать к поискам настоящего себя и вести внутренний «диалог». Нагаи практиковал эту тему с раннего детства и сейчас его не отвлекали не посторонние звуки, не мошкора, которая больно впивалась в кожу, находя оголеные участки, но тут… Полукровка резко раскрыл глаза. Не испуганно. Просто раскрыл, оставшись совершенно спокойным и поднял взгляд на культистку. Рядом витал легкий аромат шалфея от благовония, часть которого растворялась в воздухе. Гаэши ничего не говорил. И даже не удивился вопросу, хотя и не понял, о чем спрашивала девушка. Он просто ждал пояснения. Всю гневную тираду он выслушал не на секунду не изменившись в лице и даже не шелохнувшись. Его руки продолжали расслабленно лежать на коленях ладонями вверх. Он точно вышел из медитации, или только открыл глаза. Несколько секунд, после того, как Нага прильнула к хаоситу в нем совершенно ничего не менялось. Казалось, что он просто терпит и сейчас, вот-вот, возьмет и оттолкнет, когда надоест. Но нет. Вместо этого был тихий выдох, а Нага почувствовала теплое касание – он просто обнял. Легко, нежно. – Почему? Ты мне ответишь? – Он решил ее передразнить? Слова те же, но тон совсем иной. – Почему я должен говорить не правду? Разве я злился бы, когда ты шепчешься с другими мужчинами, скрывая, о чем, если бы ты мне не нравилась? – Гаэши замолчал. По правде говоря, ему не хотелось больше ничего говорить. Хотелось просто вот так вот сидеть, слушая моря и чувствуя ее запах. Еще меньше хотелось говорить о том, что произошло между ним и Акико. Но… наверное было нужно, чтобы все прояснить. Молчание немного затянулось, а полукровка вздохнул. – Я шел поговорить с торговцем камней. Но когда мы с тобой возвращались с ресторана я видел Акико. Мы не хорошо расстались, и я прошел тем маршрутом с мыслью, что если увижу, то может быть будет не плохо с ней поговорить об этом, заодно через нее, возможно, как-то решить вопрос с Иглой. – Он говорил негромко. Из-за шума моря слышать могла это только Нага. Если бы даже кто-то рядом стоял, то маловероятно различил слова. – Я, наверное, скажу банальность, как оправдываются большинство мужчин в такой ситуации, но мне на самом деле больше нечего сказать – вышло так, как вышло. Она настаивала, я не хотел ее злить, чтобы она послужила смягчающим рычагом. Но она меня переиграла. А ты спасла. Спасибо. – Благодарность Нагаи закрепил легким поцелуем в макушку. – В данном случае я воспользовался ситуацией. Это не красиво. Не правильно. Ты не хуже нее. Ты лучше. Поэтому я не хочу так поступать с тобой. Я позвал тебя на Со Джу, потому, что хотел провести с тобой время. Потому, что мне нравится его проводить с тобой, хотя это довольно сложно в людных местах – ты привлекаешь слишком много мужского внимания. А еще… ты очень нетерпеливая – я бы нашел тебя завтра сам. Но раз уж ты здесь… а это последняя ночь на Со Джу… - Ну сейчас.. вот сейчас он наконец родит эту мысль! Сейчас наконец даст то, чего перевертыш так долго ждет и жаждет! Полукровка наконец зашевелился активнее. Он поднялся на ноги, вынуждая подняться за собой и Нагайну. Он отстранился, чтобы осмотреть ее с ног до головы – оценивал новый наряд быть может. Судя по легкой, почти невесомой улыбке – ему нравилось то, что он видел. Или не все. Чуть склонив голову в бок он поправил одной рукой волосы, которые ветер накидывал на лицо культистки. Рассмотрел ее лицо еще раз – так рассматривают скульпторы свою идеальную работу, поправляя несуществующие недочеты - и поправил еще одну прядку, заведя ее за ухо. Но руку от лица хаоситки не убрал. На мгновенье отвлекся, глянув на ее сумку и усмехнулся, перед тем как снова стал ближе… Он ничего не спросит? Пила ли она ту штуку, которую нашла у деда? Осталось ли у нее противоядие? Не-а. Очень рискованным было это сближение, как и сам поцелуй. Такой нежный. Теплый. Но… слишком осторожный и короткий для того, кто может умереть буквально через несколько секунд. - …и если я не умру сейчас – мы просто обязаны сходить в лес кошмаров. – Да он издевается?! Какой к Хаосу лес кошмаров?! Но если Нага вдруг подумает, что он шутит, подкалывает ее, то нет… полукровка был абсолютно серьезен.

Нага: Раскроем интригу: вместо горечи Гаэши ощутил лишь вишнёвую сладость – видимо, остатки помады, а может, сок? Нагайна отозвалась сразу же, но не менее осторожно, чем Нагаи. Девица сама испугалась, даже несмотря на то, что пару часов назад, когда решила сюда идти, выпила повторно часть травяного эликсира. Но горечь от трав, как и запах, уже растворились, поэтому, дав договорить Нагаи про лес кошмаров, Нагайна приблизилась к губам полукровки вновь, её руки поднялись к плечам мужчины, медленно Нага затевала игру с собственным разумом. Это те, для кого поцелуй – вещь обыденная, могут не наслаждаться моментом и гнать вперёд, а змейка же, напротив, растягивала каждый момент, периодически впиваясь в губы напарника, посасывая его язык, оттягивая момент разрыва. Поцелуй – искусство, и воистину тот, кто лишён его удовольствия на ежедневной основе, по-настоящему может насладиться его яркими красками и почувствовать их всех, только когда выпадает шанс. Целоваться у воды очень романтично! Море шуршит, бьёт в песок, солнце уже село, в обступившей со всех сторон темноте не видно слегка покрасневшего лица. – Так, ну… – Нага нехотя оторвалась от губ полукровки. – Ты не умер. Ты не… – Взгляд поднялся к глазам Нагаи. Вопросительный. Нет, Нагаи не чувствовал недомогания. Всё, как и прежде. А в тот раз… пришлось практически сразу выпить противоядие, да и холод приходил быстро, и горечь чувствовалась. Нага припала губами к подбородку Гаэши, ушла к шее, её поцелуи и движения становились всё более резкими, в них читалось нетерпение. Руки прошлись по одежде наёмника, как будто желая её просто порвать за один присест. И Нагу бы понесло дальше, если бы не переключатель в голове: почему опять ОНА всё делает? Девушка переступила через себя, отступила на полшага и отстранилась. – Што? Леш кошмаров? Мне и так плохие шны шнятша кашдый день. Ешё хуше ше штанет… Пошле того деда… Видения какие-то. — Давайте поговорим об этом сейчас. Самое время!

Нагаи: Он слишком хорошо помнит тот самый поцелуй. Помнит тот холод, что приходил очень быстро, помнит онемение… Так что понимание к полукровке пришло гораздо раньше, чем он упомянул о собственной смерти. Но ведь… все могло быть не так. Могло быть иначе. Она могла не выпить настойки, а противоядие.. или забыть, или использовать, потерять, или разбить. Он рехнулся так рисковать? Думайте, что хотите. Но зато, может быть, теперь он и в лес никакой не захочет. Вон же как на поцелуй второй откликается! И руки к спине перевертыша пришли, совершенно произвольно двинувшись вверх, едва не открыв рыбакам, что может быть были в море интересные виды. Но нет, тут полукровка очухался и сам дернул подол сарафана девушки вниз. Зато короткие страстные срывы, которые иногда врывались нарушая нежную романтику, говорили о том, что Гаэши вот-вот забьет на свое предложение. Какой лес, какие кошмары? Ведь ночь-то на Со Джу и впрямь последняя, не нагулялись они за эти несколько дней что ли? И нужно ли говорить, что Нагайна снова немного поторопилась? Еще бы немного и полукровка точно забыл про всякий лес и избрал бы куда более короткий маршрут, лишь убраться побыстрее с посторонних глаз и забыться в женских объятиях. Но… она сама напомнила! Нагаи несколько тяжело выдохнул. – В самом деле, жив. – Тихо констатировал полукровка и выслушав культистку, что отшагнула от него, привлек ее обратно. Просто прижал к себе. – Уууу, Жрица Хаоса боится детского развлечения? Рассказать это тому парню, которого ты напугала до полусмерти, и он очень расстроится, что так легко вскрыл все карты. Идем. Тебе понравится, я обещаю. К тому же… - Медоед склонился к женскому ушку, шепнув. - …лес большой, а посетителей там очень мало. Останемся там до утра, посмотришь на него при свете, и кошмары тебе не будут сниться. Или у тебя есть еще какие-то планы?

Нага: Нага легко поддалась назад, «сломалась» от возможности вновь подышать запахом мужчины, уткнулась ему в грудь и зависла на некоторое время, просто тихонько дыша, слушая море, сердцебиение полукровки. У неё были свои… эм… медитации, чтобы вернуть гармонию. Запах, касания, близость с Нагаи иной раз доставляли змейке дискомфорт от невозможности его… скушать! Она же змея. А он – её мышшшик. Перевёртыш вздохнула – не тяжело, нет. Она подняла голову, чтобы взглянуть на наглую морду бандита, сощурилась и хитренько улыбнулась: – Я нишего не боюшь! Кроме, рашве што, голодовки… О! О! О! Ты што, хошешь прям в лешу?! Это интерешно! – Потерев ладошки, Нага закинула вторую лямку рюкзака на плечо и тормознула Нагаи, перехватив за руку. – Идём? Ты идёшь, а я – еду! На тебе! Ты шабыл, што ты мой конь? – И если Нагаи позволит взобраться на его спину (а иначе змейку не устроит), Нага коварно и тихо пошишикает ему на ушко, принимаясь то кусать. – Какое вкушное, ням-ням… – Она ему упрощала задачу, думаете? Нет. Болтала ножками, нервно ими дрыгала, но после пляжа совесть в девке проснулась и она слезла, а до этого искусала острые ушки полукровки и наоблизывала их вдоволь. По пути к лесу Нага внезапно стала серьёзной: – Нагаи, шлушай… Я правда не хотела влешать не в швоё дело, но шерьёшно была намерена пойти на крайние меры, потому што… – Девушка глянула в сторону и буркнула очень быстро следующую фразу: – …ты мне дорог и вше такое… ну там это… кхм. – Про какие крайние меры Нагайна? Про Куджо что ли? Видимо. Она же понимала, что всю Иглу не победить, равно как и всем мозги не перелопатить – у неё просто нет сил, поэтому она заходила с козырей – своего тела и умения сводить с ума мужчин, данного природой. А рыба гниёт с головы, влиять надо на крупных шишек. – Прошти, короше. Ты прав. Я вшегда во вше лешу. Глупая привышка. Рабошая. А тут ешё шамешалошь то, што я не хотела, штобы тебя убили. Я даше немного… шапаниковала што ли. И прошто хотела помошь. Да, мы рашные и тебе, вошмошно, не понять… ну, как мы швоих шашишаем или тех, кто нам дорог, но я прошто… не хотела тебя потерять. Даше ешли бы мы и не работали больше вмеште. Мне было бы доштатошно шнать, што ты шив… и делаешь лапшу. О, кштати… Ты хоть предштавляешь, КАК ШЛОШНО мне было шдершивать швой голод при тебе?! Дед ше наябнишал тебе и шкашал ш шем это швяшано?! Не вшегда молитвы помогают. Обида – да, помогла, но ненадолго. Так што корми меня!

Нагаи: - Эй, зачем ты ломаешь интригу! – Возмутился Нагаи, но тихо и добродушной усмешкой? Возражать против того, чтобы побыть конем Гаэши не стал, но глаза для проформы закатил, прежде чем помочь на себя взобраться. А еще успел по пути повозмущаться, что у лошадей уши очень чувствительно место, что она сейчас его запинает и почему она так мало ела в последнее время и так много весит. Конечно же он шутил и это было понятно. Когда Нага снова оказалась на земле, полукровка осмотрелся в поисках другого транспорта, но увы, в такой час, в этом месте не было и намека на какую-нибудь телегу с лошадью. Могло показаться, что он ничего не отвечает именно потому, что озадачился этой проблемой и все прослушал, но нет. Немного помолчав, медоед улыбнулся. – Я не против, чтобы ты влезала в мои дела. Но… я против таких крайних мер. Я того не стою, поверь. – Может быть последнее и было шуткой – Гаэши хохотнул, а там как он считает на самом деле кто его знает. – Представляю. Зачем ты это делала я так и не понял. Думаешь я тебе поверил? Хах! И где я тебе возьму еду в такое время? Может быть поедим ягод в лесу? Может быть там даже грибы растут. – Это он предлагает в лесу кошмаров, ночью, заняться сбором грибов и ягод? Конечно же нет. Но для проформы он еще поизображал серьезность, пока они не дошли до неплохого трактира. Медоед и сам поесть был не против, так как перекусил за день пару раз вяленым мясом и все. Дорога до пункта назначения заняла еще целый час и это с учетом того, что удалось выловить на часть маршрута какую-то телегу, набитую тряпками. Тетка, которая везла не проданный товар домой всю дорогу ворчала, что попутчики его вот-вот помнут, но полукровка быстро заговорил ей зубы шутками. На месте было не совсем понятно о каком лесе говорил полукровка, потому, что когда они подходили Нага могла видеть только длинный и высокий каменный забор. Но сами ворота оказались кованными и за ними тропинка терялась в тени деревьев. Несколько ее метров было видно из-за света фонарей, но дальше наступала полная Тьма. У ворот не было очереди из желающих, поэтому сторож дремал в своем маленьком домике и его пришлось будить. Вопреки ожиданиям внутри оказался вполне молодой мужчина крепкого телосложения. Нельзя сказать, что он выглядел недовольным, но явление посетителей, которые прервали сон, его точно не радовало. Оплата за посещение такого развлечения оказалась совсем небольшая, но полукровка заплатил за какой-то небольшой кулек, который сразу убрал в карман (пришлось постараться, затолкать). Мужчина что-то еще говорил дежурным тоном, А Гаэши тихо переводил. – Быстро не передвигаться, не мусорить, не вредить растениям и обитателям леса, не разжигать костров. – Мужчина закончив лекцию по правилам поведения. Открыл небольшую калитку, пропуская гостей и начал что-то еще объяснять, показывая, очевидно направление, но Нагаи его прервал, пояснив, что уже был в этом лесу и знает куда идти. – Пойдем искать твои новые ночные кошмары? Смотри не потеряйся. – Кошмары? И где тут кошмары. Тропинка сначала была вполне освещенной, но вскоре стало гораздо… гораздо темнее. Только светлая протоптанная ее часть виднелась едва под ногами. Зато по бокам была полная тьма. Никто не пугал их из кустов, никто не крался позади, никаких чудовищ, призраков, монстров – только ночные цикады, да где-то вдалеке квакали лягушки – видимо неподалеку водоём. Полукровка ориентировался неплохо и когда тропинка разошлась на две стороны он знал в какую сторону им повернуть. – Надеюсь ты не видишь все так же хорошо, как я? – Обычно спрашивают наоборот, а тут еще вопросу, где-то вдалеке, вторил… смех. Грубый, гортанный, и неестественный. Что-то хохотало нечеловеческим голосом довольно долго, заставив полукровку ухмыльнуться. Но смех стих, а вскоре ему на смену пришло журчание воды. Небольшой водопад поблескивал в темноте, впадая в не очень широкую речку. – Стой. Тут нужно разуться. И обувь испортишь и придется потом всю дорогу с мокрыми ногами идти. Стой-стой. – Стоит перевертышу начать наклоняться, как медоед остановит ее, придержав за плечо да сам присядет на корточки. – Надеюсь я ничего не поломаю. Иначе придется тебе гулять в моих сапогах – это будет не слишком удобно. Тут есть брод. Нам нужно перебраться на другую сторону.

Нага: Не штоишь, дейштвительно… – подтрунивала Нагайна. – Теперь я могу один рашок ш кем-нить тоше перепихнутьша, да? – И миленько улыбнувшись, Нага заспешила к трактиру. Там, среди людей, полукровка вряд ли будет подобное обсуждать. Мало того, что девушка съела двойную порцию, она ещё и в дорогу набрала. К склянкам и косметичке в рюкзаке прибавились орешки, мясо, пирожки, что-то ещё… – Што ты там мог понять… Я потеряла к тебе интереш! Это ше было ошевидно! – Так очевидно, что пришлось доказывать это через сдерживания в трапезе и голодными глазами на всё смотреть. Утрамбовав еду, змейка довольно похлопала рюкзак по набитому брюшку и выдала уже на улице: – Хы… – Дальнейший путь продолжился в приподнятом настроении. Ещё бы. У Наги был мешочек со жратвой. Любите ли вы покушать так, как любит она? – Да, кштати!!! У меня радоштная новошть!!! – Нага обогнала Нагаи, чтобы во всей красе передать эмоции, а эмоции – это про Нагайну: живая мимика, глаза, искрящиеся от восторга, улыбка от уха до уха. – Ты предштавляешь, Дша Мэйн… лапшишник… и твоя мама, похоше, што шговорилишь и подарили мне… щенка! Щенка, Нагаи! Ты шнаешь… пушиштик такой… ину… аки… невашно! Дша такой штешняшка, не пришнавалша в том, што его рук дело, а я ходила его поблагодарить… – Тут Нага быстренько смяла эту часть рассказа (как она там его благодарила?!) и переключилась на тему имени щенка: – Никак не выберу, – девушка развернулась и пошла уже прямо, лицом вперёд, рядом с Нагаи. – Хотела нашвать в твою шешть. Штобы шпал шо мной… в отлишие от некоторых, – «укусила» словесно змейка, показав раздвоенный язык. – У него уши такие шмешные. Плюшевые. Теперь он мой шыношек. Вшегда хотела детей! Бабушка, конешно, обрадуетша… Уехала одна, а привешла штарого пердуна и шобаку. Но она поймёт… – Нагайна махнула рукой, не переставая улыбаться. Они как раз топали по освещённой тропинке после инструктажа и Нага, которой всё было интересно, была на эмоциональном подъёме вплоть до… – Э-эт-то кто… ршет? – Да уж, ржач культистку слегка напряг. – Я вроде бы не шутила… Слыш, Нагаи, вшдумаешь меня пугать, я тебя так ишпугаю! –  Выйдя чуть вперёд, Нага рисковала куда-нибудь или на что-нибудь нарваться, но, как перевёртыш, она видела чуть лучше Нагаи. Да, Нага хотела уже разуться, соблюсти правила, но… когда Нагаи наклонился… – Ого! Ты мошешь быть дшентельменом? И на руках меня пронешёшь? – Вспомнив книженцую, которую Нага в тайне от всех читала, девушка тихонечко похихикала (прям как ведьма, ей богу), и повертела лодыжкой. – А пятошки шеловать мне не будешь? Вкушшшные, шмеиннные… Шмеиный хвоштик тоше мошно пошеловать. И коленку. И бедро! Ладно-ладно, я брошаю швои дурашкие шамашки нешаштной одинокой шеншины и мы идём. Пошли-пошли-пошли! Я наваляю тому, кто ршал!

Нагаи: - Можешь, конечно. Вот только как я на это отреагирую? – Это он у нее-то спрашивал? На очевидность потери интереса к нему прекрасному, полукровка только закатил глаза и покивал – конечно-конечно. Полукровка в лесу видел тоже чуть больше, чем видел бы обычный человек. Видимо матушкины гены сказывались, да и частично отцовские. До самого водоема им не приходилось сворачивать с тропинки, поэтому дорога была достаточно легкой. Весь рассказ про щенка полукровка слушал так, как действительно интересную новость. – Надо же. Акита-ину? Надеюсь у него есть документы? Не советую выходить без них на улицу – могут арестовать, а собаку отобрать. И на корабль без них не пустят. Джа Мэйн, значит… - Гаэши усмехнулся и усмешка была странной. Вроде бы вполне себе веселой, но что-то… раздражительное в ней было, что полукровка быстро проглотил. – Эй, не вздумай давать ему мое имя! Это мое имя. Не хочу дергаться каждый раз, когда ты будешь на него ругаться. – Кто смеялся Гаэши не пояснил. Тем более у него появилось важное занятие – справиться со шнуровкой женской обуви и делал полукровка это весьма сосредоточенно. – Не обольщайся, это разовая акция. Может быть я просто хочу загладить свою вину. Но ношение на руках в нее не входит, так что придется тебе, дорогая, эти чудные ножки… за-мо-чить. – Где-то между словами одно желание он исполнил – коленочку поцелова и поднял голову, посмотрев на девушку снизу-вверх. И в этот же момент вдалеке снова раздался смех – на этот раз не такой грубый, более быстрой, но какой-то неприятно-истеричный. Все звуки доносились от куда-то с другого берега, а они ведь именно туда и собираются! – Кажется нас прямо ждут и не дождутся. Идем. Осторожно. Тут большие камни, они скользкие. – Полукровка быстро разулся сам, завернул штанины, подхватил две пары обуви в одну руку, а вторую протянул Наге, нагнув в воду первым. – Иди ровно за мной. Брод не везде. – Брод оказался примерно по колено. Вода теплая, камни не острые, сточенные течением. Однако стоило сделать несколько шагов, как перевертыш почувствовала, как ее ногу толкнуло что-то холодное, скользкое и… не очень маленько. А потом еще раз.. и еще. Что-то очевидно проплывало под ногами, двигаясь в разные стороны. Вода приходило в движение, начинала плескаться, а полукровка как будто… ничего не замечал? Замечал, конечно. И его ног касалось нечто и тут он остановился, чтобы немного поправить в руке обувь и одним пальцем залез в карман, пошебуршав бумажкой. Что тут началось… Движения стало еще больше. Казалось все подводные обитатели сплывались к гостям, толкали ноги и мешали двигаться вперед. Раздвинуть их было не сложно, а вот поскользнуться и шлепнуться в воду на скользких камнях с легкостью.

Нага: Не хошу рашовую акшию… и шобашку нашову Нагаи, – фыркнула Нага. Она обиженно отвернула голову, не удовлетворившись поцелуями парня. Заметила ли она раздражение полукровки? Наверное. Но не поняла его. Отнесла на другое. – Да, документы тоше были. Они обо вшём пошаботилишь, – покивала Нагайна и прежде, чем взять руку Нагаи, поцеловала её на свой манер, облизав пару пальчиков, шишикнула и пошла шледом. – Нагаи-и-и… – захныкала Нага. – Кто это шмеётша? Ты не ответил… И ешё мне кое-что надо шделать… прям ошень… не могу терпеть… шелательно, штобы никто не увидел. Но ты обяшан пойти шо мной. Ешть тут укромное мештешко? На том берегу? Я прям терпеть не могу… Ошень надо… – Змейка шла очень осторожно, прям очень. Скользких тварей она старалась не замечать. – Правда, о-о-ошень надо… Прям невтерпеж.

Нагаи: - Тогда мне пора подумать над новым именем. Как тебе… Ичиро? Всегда нравилось. Я даже как-то обиделся на прекрасную Алиэль в детстве, когда она сказала, что не может меня назвать еще раз, но по-другому. Или Йоши – я ведь хороший парень, значит мне подходит это имя. – Про щенка Нагаи не сказал больше не слова. Его, судя по всему вообще не смущали существа под ногами. Иногда, если присмотреться, над водой мелькали их спины. Где-то что-то белое, где-то красноватое, а иногда что-то переливалось. – Кто-кто… Птичка смеется над тобой, за то, что ты ее боишься. Кто еще может смеяться в лесу? Разве что… призрак птички? – Видимо шутка полукровки «Птичку» повеселила и где-то еще дальше снова раздался смех – такой же грубый и утробный, как в первый раз, а где-то от воды, справа послышалось что-то нечто среднее между волчьим воем и человеческим завыванием. – Эии, это же не так страшно. Мы даже еще не дошли до леса кошмаров, а тебе уже невтерпеж? Ладно-ладно, идем быстрее. Сейчас. – Вместо того, что бы идти, Гаэши остановился, отпустил руку девушки, и сунул руку в карман. Через несколько секунд, с его подачи, в воду что-то высыпалось – движение сначала усилилось, что вскоре все твари устремились к тому месту, куда медоед что-то кинул и громко захлопали пастями. Зато остаток пути через брод удалось преодолеть быстро и без препятствий. Вот только на берегу было… слишком темно. Его со всех сторон укрывали деревья и кустарники и тропинки тут не было. Да куда не сунься – вот тебе укромное местечко и полукровка раздвинул ветви одного из кустарников, пропуская перевертыша вперед. – Советую нам обуться. Тут могут ползать твои сородичи. Не думаю, что хочу знакомства с еще одной змеей.

Нага: Нага вела себя так, словно очень хотела в туалет или ещё что-то… – Как птишка? Што ты… Обманываешь меня? – Стоило добраться до другого берега, Нага забила на обувь, присосалась к Нагаи, как пиявка, зацеловала его так, словно была больна, пьяна и одержима одновременно. А чего вы удивляетесь? Она была настойчива, очень настойчива, стоически сражалась с тканями одежд полукровки, покусывала его шею, шумно выдыхала. Вы вообще поняли, как это произошло? Как Нагаи прижали к одному из деревьев? Нага вряд ли сама поняла. Переключило – и дальше темнота. – Не шопротивляйша, а то применю шилу… – Хаос что ли? Её не смущало ни мокрые ноги, ни платье, ни обстановка, ничего. Какой-то свет от луны-то был, и в глазах Нагайны читалась о д е р ж и м о с т ь. Прямо-таки демоническая, мифическая. Она будто разом стала зверем, дорвавшемся до пропитания. Губы слаще мёда, язык – мягче шёлка… Тёплый и влажный рот женщины пригласительно открывался в поцелуях. Она давила своим телом, напирала, попутно перебарывая одежду полукровки. Че там развязать надо было? – М-м-м… – раздраженно выдала Нага, когда какой-то пояс не разошёлся по первой её прихоти. Но потом вроде пошло дело. Со стороны посмотреть – она реально была пьяна, как в тот раз, когда он её видел передознувшейся эликсиром. Но чем дальше, тем хуже. Нага покусывала не только шею Нагаи, но и грудь, которую яростно высвободила из одежд. Вы верите, что она его не сожрёт? Походило на другое. И всё ниже, ниже, буквально рухнув на колени перед своим объектом воздыхания. – Прошти… я не… не… – Не могла терпеть. Нага прислонилась влажными губами к мужском паху, метнувшись взором вверх. Часть лунного света упало на развратницу, и что это дало? А то… Нага не походила на реальную женщину, скорее, на суккуба, явившегося в видении, и её ли то были тёмные страсти или сам Отец велел ей упиваться распутством, руководя ею же? Как могло ТАКОЕ существовать в реальности? Идеальное, с такими формами, живое и дышащее существо, наслаждающегося членом Нагаи так, словно в нём таилась жизненная сила, наркотик… Она жгла языком и взглядом – преданным, влюблённым, томным… Взором, под которым могло расплавить не только тело, но и душу! Не жалела себя, загоняла мужской орган в узкую расщелину, сдавливая его глотком, закатывая при этом глаза. Теперь, когда её слюна не была ядовита, она могла себе позволить такое поведение… Её тёплые ладони только разгоняли влагу по органу, а губы вновь обхватывали весь ствол. В какой-то момент вместо желтизны в глазах Нагаи мог увидеть первородную тьму. Впору вспомнить комплимент «ЕБАТЬ ТЫ СТРАШНАЯ», но… она была прекрасна в своей отчаянной страсти. Такое ощущение, что она была просто отъявленной портовой шлюхой, а не бойцом Культа. Такая готовность натирать мозоли на языке о чём говорила? О том, как ей нравилось. И кто бы там не заржал, сосать она не перестанет со всеми сопутствующими влажными развязными звуками. – Ну што, Иширо… – чмокнув, оторвалась от члена Нага. Она показательно облизала губы. – Дальше п… пойдём? Или дашь мне… утолить мой голод? – А какая жажда в глазах развратницы! Лучше ей не отказывать. Где-то там и обувь валялась, но где… Нага запамятовала.

Нагаи: - Конечно обманываю, а ты что подумала, что в лесу кошмаров птички смеются? – На полном серьезе заявил полукровка. Вот и понимай его как хочешь – где врет, где правда. Оказавшись на другом берегу и протиснувшись между кустарниками, Гаэши как раз начал наклоняться, чтобы опустить штанины. – Обуйся и иди. Смотреть не буду. Могу даже заткнуть уши. Тут любое место укромное – слишком много деревьев и... – Он как раз развернул одну штанину, распрямился, собираясь обернуться, так как услышал шорох какой-то живности в кустах неподалеку, но… не успел, на пол пути к обороту встретившись с губами хаоситки. Он не понял, в какой момент она оказалась так близко, как вообще… что… вообще… Даже растерялся, но не то, чтобы на долго. Нельзя просто взять и упустить такой момент. Один из тех, которые ранее перевертыш дарили лишь фантазиями, а тут… так… - Ом.. по… полег… м.. – Так-то и затылок отбить можно. Полукровка правда маловероятно этому бы сейчас расстроился сильно, да и сказать внятно у него не вышло, так как поцелуй он полноценно не смог разорвать, да и не то, чтобы сильно старался. Его тут изнасиловать пытаются? Сопротивления тем не менее Гаэши не оказывал, а вот содействия первое время тоже. То ли он в себя не пришел от такого горячего нападения, то ли наслаждался столь необычным для себя моментом. Нет, на него, конечно, девушки бывало вешались, но… что бы ТАК! Но надолго его терпения не хватило. Во-первых, пришлось спасать собственную одежду, помогая ее снять, а не порвать случайно в клочья, а во-вторых в какой-то момент Нагаи вероятно решил, что не совсем честно, когда перевертыш вдруг обрела доступ к его телу, а он только что вместо ее кожи прикоснулся к ткани, ее же и ухватил и пока девушка опускалась ниже, он тянул материю вверх. На самом деле полукровка никак не мог в точности скоординировать свои движения. Они получались немного… рваными, несобранными. Он как-то резко начал задыхаться, от столь импульсивного прилива искрящегося удовольствия, что голова шла кругом – в прямом смысле этого слова. – Придется… извиниться… - Он серьезно? Нет, ну а что это за «Прошти»? Вообще не дело. А вот где оказались спустя мгновенья губы культистки – совсем другой разговор. – Ох… ты… ты… - Нет, слова не сложились, только дрожащий выдох. Полукровка неотрывно смотрел на прелестную картинку и никак из глаз не уходило легкое удивление, мешающееся с восхищением. Что она вообще вытворяет?! Полукровка несколько раз пытался вцепиться пальцами в шершавую древесную кору, то тянул руки, путая пальцы в волосах Наги, но буквально не смел давить, или хоть как-то мешать. Зачем, когда женщина делает все сама НАСТОЛЬКО ПРЕКРАСНО! Тут впору испугаться нарушить ее действо, и похоже Гаэши именно этого и боялся. – Нага… На..га… полег… - Снова полегче? А вы думает при таком усердии, в такой необычной обстановке и такому неожиданно-горячему нападению его надолго хватит? Нагаи чувствовал, что нет.

Нага: Кто там в кустах шевелился? Змеи? Нага сама кого хочет зазмеит сейчас. Полегче? Ха-ха-ха! Она на чём вообще… тренировалась, что такое… вытворяет? Её раздвоенный язык продолжал ходить вдоль чувствительной головки и обволакивать её. – Надо ше… какой ты робкий… – издеваясь, шептала распутница, влажной ладонью зажимая орудие удовольствия, а языком проходясь снизу. – И вкушный… – И вот опять… Опять она присосалась намертво, пожирая мужское начало своей тёплой глоткой. Раздеть Нагу не вышло – она слишком быстро ускользнула вниз покорно стоять на коленях и исполнять самые невероятные фантазии, которые могли ранее полукровку посещать. Это она так «не дышит» в сторону сына Алиэль, ага, верим… От действа кайфует, никого не смущается, возбуждается больше, наверное, чем Нагаи, и вполне искренне сдабривает округу звуками, теряя слюну. Мычание, причмокивания, тихие стоны. Как карамельную палочку обрабатывает, ей Богу! – О, да ладно тебе… Ты ведь хошешь глубше?.. Шильнее? Грубее? Я шнаю, што хошешь, – Наге удалось поймать и ладошку полукровки, которая пыталась путаться в её волосах, она обсосала пальцы бандита, хихикнув. Один палец задержала на язычке, чтобы обнять с двух сторон полостями, но затем отпустила – пусть походит по влажным опухшим женским губам, которые коварно улыбались, а Нагаи в полутьме полюбуется сладострастной чувственной девицей. – Надо укреплять шотруднишештво, Нагаи. Шоглашен? – И всё то время, что Нага делала ушастому минет, она смотрела ему в глаза. Лишь изредка они у неё закатывались, когда увеличивалась скорость вхождения или слишком глубоко проникал член мужчины в её глотку. Безобразие Нагайна творила невероятное, но она не могла остановиться. Прям как наркоманка, дорвавшаяся до дозы. Может, Нагаи и удивит тот факт, что перевёртыш проглотила в итоге всё до единой капли (женщины не сказать, что от этого в восторге обычно), ещё и облизала напоследок, а затем отстранилась, удерживаясь ладонями за колени Нагаи и тяжело… очень тяжело дыша. Нагу слегка  трясло, как от лихорадки. Она опустила голову, но улыбалась, как безумная. Чертова фетишистка! Больная сука! Покусилась на член медоеда в лесу! На Нагаи в прямом смысле напала змея, вы понимаете?! – Ишвинятьша… Х… Хах… Не… буду. Это повторитша. Я ше… гов… орила… шт..о мой голод шлишком шилён… – Змеи в кустах, наверное, в ахуе. Даже кролики под листвой, если они там были и спаривались, давно свинтили в ужасе от того разврата, который Нагайна сотворила. Хотя… Чего мы так все её осуждаем? Она вела охоту на конкретный член, как настоящая хищница, напала в темном месте, взяла, что ей нужно… Всё по законам природы. Кто из нас безгрешен?!

Нагаи: Сказать, что Гаэши охуел от происходящего – ничего не сказать. В хорошем, конечно, ключе, но степени охуевания это вообще никак не уменьшало. И вот вопрос на чем она тренировалось, без шуток, мелькнул в голове полукровки. Робкий? О, да… Нагаи настолько опешил, что воистину не знал, куда себя деть первые мгновенья. Так растерялся, что даже не успел справиться с женским сарафаном. Да… плевать, знаете ли. Не отвлекать же ее ради этого от собственного члена? К тому же и без того картинка была великолепной – недостаточно затянутая шнуровка и этот взгляд, Боги. Да он душу готов продать, чтобы этот момент не заканчивался, или повторялся как можно чаще. Хоть Хаосу, хоть всем другим богам вместе взятым. Где-то на заднем плане доносился снова хохот, вскрики, вопли, вой… а тут были совсем другие звуки, которые быть может не смущали лесных обитателей, а вот каких-нибудь случайных посетителей могли бы вполне смутить. А ведь это главная тропа в лес кошмаров, а они отошли от брода всего-то несколько шагов. Полукровка уже больше ничего не отвечал культистке. Все звуки, что он сейчас мог издавать, это сдавленное мычание и стоны, которые местами срывались более громкими, а в тот момент, когда наслаждение подошло к пику, то и голос и вовсе разошелся эхом по пространству. Что? Что-что там говорила перевертыш? Гаэши смотрел на нее, шумно дышал и пребывал, кажется, где-то вообще в междумирье. Обычно на Божество смотрят снизу-вверх, а тут все было наоборот. Он смотрел сверху, а Божество было у его ног… Медоед потянулся рукой к плечу хаоситки, хотел потянуть ее вверх, но даже сейчас пальцы как-то слабо слушались и пришлось перехватить лямку ее одежды – главное, чтобы не порвал. По прежнему не слова, просто поцелуй полный горячей… благодарности, или что это было? – Что ты… вообще… такое? В самом деле – …демон? – Шепот был прямо в губы, в них же и усмешка и отсутствие дать ответ – так же прекрасно, когда рот Нагайны закрыт – его ли членом, его ли языком. По-моему, прекрасно! – Ты… только что… меня изнасиловала? – Да? Что-то он не сильно сопротивлялся и несчастным то не выглядит, и кажется вполне не против продолжения такого насилия, пробираясь руками под сарафан превертыша.

Нага: Сразу Нагайна не поднялась, хотя видела, что её тянули вверх и обещали накормить поцелуями. – Как бышшштро ты мне поддалша, – хмыкнула Нага. – Шлишком уш легко тебя шоблашнить. Но у меня не так много времени под эликширом. К тому ше он имеет ушашные пошледштвия. Шлабошть, шонливошть, временное огранишения… Нельша его пить, когда хошу, увы. Так што… Я польшуюшь моментом. И я… вшё ешё голодна… – Нага показательно облизала улыбающийся рот и провела по контуру губ пальчиком, как будто убирая остатки слюны. Змейка шишикнула, медленно вставая и обтираясь о любовника собственным а-а-а-ахеренно сексуальным телом: – Теперь ты шнаешшшь, шем шаткнуть мне рот, когда я буду шлитьша, – кокетничала Нагайна, лаская невесомыми касаниями пальцев мужскую грудь и рассматривая, насколько возможно, рисунки на той. О татуировке совместной думала, водя по змейке подушечками перст, а сама мурлыкала: – Мошет, на пути в Турин проведём время в одной каюте, Нагаи? Дорога долгая… – Поцеловав с языком левый мужской сосок, Нагайна взглянула полукровке в глаза, и во взоре её читалось безусловное обожание, которое могло польстить. – Демон? Ишнашиловала? – Раздался тихий смех. – Теперь… – на выдохе произнесла девушка. – Мы мошем пошмотреть на птишку, – последнее Нага выдохнула после едва уловимого касания прямо в губы полукровке, нежно прикусив нижнюю и оттянув её. Медленно. – Мой мышшшик… мррр… – Ан нет. Нагаи удалось заткнуть её горячей благодарностью, вот только девица, обтеревшись о мужчину, точно собиралась отшагнуть от него. Так просто? Нет. Вообще непросто. У неё низ сводило от происходящего, но Нага всё равно… ломала комедию и изображала недотрогу. Посетители? Ей слишком понравились стоны полукровки, чтобы сейчас с лёгкостью отказаться от его рук. Ещё одна попытка отпрянуть. И ещё одна, слабее. Увы, воля сегодняшней ночью – не про Нагу. Она на пару мгновений отвлеклась от губ полукровки, чтобы послушать ночную округу – мрачный таинственный лес, смех, всё такое страшное и у-у-у… Но появись даже призрак из дерева, бесстыдница не отлипнула бы от доступных ныне уст Гаэши. Вот она гладит руками, целует, зовёт в страсть, а вдруг… Соблазн Хаоса, постигший Нагаи, взвился тьмой, оставшись в его руках белой змейкой. Он ведь… ни разу не видел эту её форму, так? Сарафан и остальное осыпалось на землю. Мгновение, за которое Нагаи ощутил холодные чешуйки белой прелестницы, окончилось, и в его ладони вернулись обнажённые женские бёдра. – Так лушшше? – Нага лизнула губы юноши, по которому сходила с ума, затем пробралась к его ушку, наваливаясь грудью на его грудь. Наконец-то не через ткань! – Шделай меня швоей, – шепнул порок в обнажённом теле женщины. Нага весьма ненавязчиво просилась на ручки. Подумаешь, спинку о кору дерева почешет? Мелочи жизни. – Я буду тихой, обешшшаю… – Продолжала шелестеть на ушко Нагайна, покусывая его. – Никто не ушшшлышит. – Ой, вы ей верите? Этой страстной натуре, пылкой танцовщице, которая вся живёт в бурлеске чувств и их проявлениях… Давайте лучше наденем на неё обратно одежду и сходим посмотрим, кто же там ржет!

Нагаи: - Ты не оставила мне выбора, что я мог сделать? – Тихонько сокрушался полукровка. Бедный. Поймали, зажали, соблазнили, не оставив выбора. Интересно, чтобы он выбрал, если он был? – Главное, что твой голод… от него… никуда.. не уходит. – О голоде это он… о еде? Думает сейчас об этом? – Предложение затыкать ей рот таким вот незатейливом образом, конечно, интересно, но в какой-то момент он может так и помереть случайно. – А твой дед не убьет меня? Мне показалось… я ему… не очень нравлюсь. – Птичку? Какую птичку она хочет посмотреть? Гаэши уже и забыл, что что-то шутил о птичках, да и сейчас не шибко обратил внимание, на то, что говорила. Гораздо интереснее было под тканями сарафана нащупать соблазнительные выступы, подлезть под белье, и не давать больше болтать перевертышу. Пе-ре-вер-ты-шу. Нагаи вообще помнил об этом? Вообще такие напоминалочки не для слабонервных. Вот ты только что держишь в своих руках женщину, ласкаешь ее, целуешь, причем весьма горячо и страстно, как… она вдруг оказывается ЗМЕЕЙ! Хорошо полукровка вовремя опомнился, поле того, как губы коснулись белой чешуи и не зашвырнул змейку куда-нибудь в кусты – это обычно нормальная реакция, нормальных людей, в чьих руках, внезапно, оказалась змея. – Ты…! Эй, плохая… - «шутка»? Гаэши даже не успел озвучить фразу до конца, как чешуя под пальцами вновь обернулась нежной кожей, а формы стали гораздо более эффектными. Он уж грешным делом начал думать, что это какое-нибудь побочное действие эликсира. Но несколько секунд ему понадобилось, чтобы сморгнуть, убедиться, что все это не наваждение, не морок Хаоса, не сон, а через мгновенье толкнулся спиной от дерева, тем самым пихнув немного назад культистку. Вместе с собой, всего на пол шага, чтобы удобнее стало поменяться местами. На ручки Нага может и просилась, но полукровка, или не замечал, или вид делал. Просто схватил и прижал к большому дереву обхватив хаоситку за ягодицы. Мял он их, наверное, немного грубо, но в качестве компенсации, целовал нежную женскую шею, за ушком, вдыхал её головокружительный аромат. – Плевать… пусть слушают. – Пусть слушают, пусть завидуют, пусть осуждают, но он хочет слышать ее голос. Так что он не то, чтобы не верил Нагайне, он очень хотел надеяться, что она шутит. Так что веселые обитатели леса подождут своего часа, а пока… Пока полукровка не торопился исполнять желание танцовщицы и придется Наге на время все-таки отлипнуть от его губ. Она то его на вкус распробовала, а он? Он тоже хотел вкусить ее. Так сложно было довольствоваться до сих пор одним лишь ароматом. Напомните ему еще разок, что действие эликсира не бесконечное. Он ушел от губ хаоситки, да, но поцелуи продолжились, опускаясь ниже, вместе с самим медоедом. Его руки, горячие и нетерпеливые, скользили по женскому телу и подобрались к самому сокровенному, проникли и всего лишь подразнили легким размазывающим движением, а затем подцепил одну ножку хаоситки под коленом, приподняв и отведя чуть в сторону для удобства и вернулся к поцелуям, но к другим губам, задевая языком самое чувствительное место, то проникая глубже, то дразня где-то совсем у поверхности. Невтерпеж, говорите? Полукровка или забыл, или не услышал, или ему… все равно, и он хочет максимально растянуть удовольствие.

Нага: А что же Нагайна? Довольно улыбается, показывая заострённые клыки, идёт навстречу, поддаётся рукам и всем желаниям медоеда. Глаза закатывает ещё, но не театральщины ради, а истинно наслаждаясь. Не берёт на ручки? Ладно… ладно… Тяжело дыша, змейка уступила полукровке, не став его задерживать подле своих губ, тем более, что поняла, что хочет сделать полукровка. Противиться этому? НИ ЗА ЧТО! Да и эликсир будет ещё действовать долго – до утра, обычно его хватает на сутки, просто Нага поведала об этом в хитрой манере, чтобы подразнить. Кора дерева девушку, казалось, вообще не смущала, как и то, что внизу Нагаи не обнаружит для себя ничего нового – перевёртыш была настолько возбуждена, что соки, которые искал любовник, уже потекли меж бёдер. Приятная правда, да? Что его так сильно жаждут. Нага хихикнула, но сорвалась на стон. – Мешшшает? – имея в виду свою ножку, прикольнулась хаоситка. Она изящно подняла её, без проблем исполняя трюкачество натренированными мышцами и распрямляя прямо подле своей головы, точно собиралась танцевать балет. Пришлось ногу придержать рукой, ведь Нагаи слишком… слишком… Не, не придержать, отпустить и вернуть в исходное положение, а вцепиться уже в волосы полукровки и двинуться навстречу его языку. – Надо было… р… рань… ше… ах, доштать… этот… эл… икш… ир… – Бедная Нага. Она вся извилась, лаская свою грудь, шею, перекидывая волосы без надобности, просто потому, что не могла устоять на месте. Он уже слышал, как сладко она может стонать, но сейчас она специально мешала великолепные звуки любви с редкими смешками и пыталась убежать от любовника, отступить бёдрами или пяточкой оттолкнуть парня легонько. Даже если в столь поздний час кто-то и объявится на дорогах, Нагайна вряд ли прекратит оповещать о том, что ей вот в кустиках очень даже хорошо.  Молодость… Как же ты прекрасна в своих легкомысленности и глупости, в жгучих страстях,  изводящих разум до пепла, в порывах, надрывающих душу! Хотел Нагаи продать душу Богам? Хаос услышал его… и ещё кое-чьи молитвы – Нагайны. Пылкие, но при этом беззвучные. Девушка шевелила одними губами, смыкая глаза, и в вязкой пучине порока начинала мольбу, которую парень не слышал: «Азъ есмь тень в ночи, азъ есмь яд во плоти, Азъ есмь клинок, коий пронзает миръ сей, Ибо нет закона, кроме воли Твоея! О, Владыка Безымянный, Отец, Хаос, Глас Твой звучит сквозь черепа падших, И на зове семъ азъ прихожду! Во мраке нерождённом ты шествовалъ, Ибо былъ хаосъ, и хаосъ былъ Тобою, И рекл Ты: «Да будет Разрушение!». И стены мироздания разверзлись, И кровь текла, смешиваясь с пепломъ, И слёзы обречённых стали новым виномъ!». Хаос подсвечивал татуировки-чешуйки, заливал собою желтизну глаз прекрасной женщины, подначивал её быть развязнее, отдаться всецело и раскрыться на пути к удовольствию. Голос заискрился громче, налился красками новый стон… Нага же видела округу уже не просто как лес, а как нечто иное, и приветствовала странным взглядом красное небо над своей головой. Нагаи этого, конечно, не видел. Только идеальное подтянутое тело, очень красивый гладкий лобок, на который сходили татуировки, и невероятно аккуратные нежные розовые складки, созданные природой для того, чтобы именно он – да-да, Нагаи, – сошёл с ума. И он чувствовал, как Рафу… Ему тоже стало неспокойно. Жарко. Тесно в сосуде, в их скудных эмоциях… Он хотел страстей, за которыми тянулся к телу женщины. Не физическому. Другому. Тому телу, которое носил Хэш.

Нагаи: Что мешает? Нагаи ничего не мешало сейчас наслаждаться соками желания, чей аромат так пленил несколько ночей назад, в том числе и своим запретом. Как же прекрасно было до него добраться сейчас, испробовать, испить, насладиться. Он не стеснялся своих действий, он истинно кайфовал от них. И снова змейка умудрилась удивить – на этот раз своими гимнастическими навыками. Нет, он знал, он видел, как Нага способна изгибаться, но вот в таком интимном ключе, знаете ли очень необычно. Полукровка даже отвлекся от складочек культистки, с обожанием посмотрел на ножку, огладил ее, словно бы проверяя – настоящая ли и новыми поцелуями вернулся к женской промежности. И не только поцелуями - его обе руки то массировали расписной лобок, нежно раздвигая губы касались клитора. Ну никак надолго он не мог оторваться от нее. Права бы раньше этого эликсира, но с другой стороны… - Это… отвлекало бы от работы… сильно… - Прервавшись и посмотрев на девушку снизу-вверх во все зубы улыбнулся полукровка и на несколько мгновений замер, как будто к чему-то прислушивался. Он на самом деле видел, как губы хаоситки шевелились и несколько секунд честно потратил на то, чтобы попытаться что-то услышать. Не услышал, не понял, забил, вернулся к чувственной игре снизу. Рафу подавал странные признаки своего присутствия. Не совсем понятные полукровке. Он доставлял дискомфорт тем, что пытался вмешаться и Гаэши первым делом попытался одернуть Хаос. У него даже получилось и Рафу замолк на некоторое время – или ему так показалось. Однако этого времени ему хватило для того, чтобы подняться. Полукровка задержался по пути у женской груди, поиграл языком с одним соском, не обделил вниманием и другой, прежде чем подарить собственной вкус хаоситки, вернувшись к ее губам. На ручки она хотела? Спинку почесать о древесную кору? Видно наконец наступило время исполнения желаний, наконец. Нагаи перехватил руки культистки, закидывая их себе на шею, а через секунду поддел бедра, подтягивая ее к себе и придавливая к дереву. Тут-то Рафу снова заявил о себе. Полукровка оторвался от губ перевертыша, странно повел головой, вглядываясь в лицо перевертыша и тихо шепнул. –У меня... чувство… что Рафу завидует… Странное. – И тем не менее он снова сдерживал его, а снова восставшая плоть упиралась меж ножек перевертыша, проскальзывала по влажным складкам, дразнила возможностью единения, просилась в женское лоно. Да только Гаэши все медлил, дразнил – и себя и хаоситку, поводив головкой члена между ее влажных половых губок. Но хватка как-то резко ослабла – уронит! Что? Нет, не уронил? Но опустил ниже, наконец позволив себе с шумным выдохом проникнуть меж розовых складок – резко, но совсем немного, дальше опуская девушку медленно и бережно, наслаждаясь как плотно лоно обтягивает его ствол. Стон наслаждения сорвался прямо в губы перевертыша, вышел громче нужного, эхом отозвался меж деревьев (а кто-то где-то снова заржал) и в этот момент у него не хватило контроля над собственным духом, который вырвался из-под влияния хаосита, устремившись к собрату, намереваясь, плевав на все запреты, принять участие в этой ночной игре. Полукровка сделал усилие над собой, не двигаясь какое-то время, давая привыкнуть к ощущениям. Он не накидывался, словно голодный зверь, хотя видят боги – очень хотел, но только спустя несколько мгновений, прижал сильнее к дереву Нагайну, чтобы совершить несколько плавных фрикций, наращивая темп очень постепенно.

Нага: Нага успевала отвлекаться на шутки Нагаи, улыбаться им, даже вклинить смешки в стоны… Её молитва не была закончена, а на комментарий Нагаи змейка разыграла удивление мастерски, вот только томный взгляд её и оскал говорили об одном: она знает, что Рафу чувствует, и является тому причиной. Трение мужского органа Нагайна приветствовала покусыванием губ полукровки, ручки умастила на его шее, спинку о кору почесала в нетерпении. – Оу-у… Ш-ш-ш… Ну што ше ты не решаешьша, милый? Я ше тебя не шьем… – Врёт, кусает.  Перевёртыш продолжала прикалываться-шептать в губы любовнику, потом на ушко, потом снова в губы, да прикусывала их, заигрывая. Она не сопротивлялась искушениям, встречала их с улыбкой, и нахмурилась лишь в самый первый момент, когда Нагаи мог ощутить внутреннее сопротивление-барьер, помимо влаги и тепла давно ждущего его женского тела. Точно в райском саду, любовники теперь могли познавать себя друг в друге, а Нагаи понять о Наге чуть больше, став её первым мужчиной, зашедшим за преграду из яда. Ей даже говорить не надо было о щепетильной правде, сам всё почувствует, когда прорвётся в узкую расщелину.  Вопрос: с её сладострастием останется ли он единственным или, поучаствовав в ритуале, будет отброшен и заменен? Как вообще столь прекрасная женщина с идеальными формами не имела связей с противоположным полом? Она же флиртовала со всеми направо и налево!  Так Нагайна первый акт любви возложила на алтарь Отца, поблагодарила всецело за дар – Нагаи – стоном, выдохом шумным, да продолжила безмолвную молитву одними губами, касаясь ими же уст взявшего её мужа (он бы не услышал, просто видел, что уста девицы шевелятся): «Азъ пью кровь праведныхъ, Азъ пожираю плоть слабыхъ, Азъ есмь распутье, коему нет конца, Падение, коему нет глубины! О, Тёмный Владыка, чья десница сеет мракъ, Прими жертву сию – сердца, вырванные руками мои, Глаза, кои взирали на истину и ослепли, Языки, кои молили о спасении, но вкусили лишь ужасъ! Смерть да приидетъ, но смерть да не будет концомъ, а короной нашей! Вопли да раздирают ткань тишины! Да изгложет хаосъ кости мироздания, Ибо в них гной, и в них лживый светъ! Азъ покоренъ Тебе, но в покорности сею бунтъ! Азъ есмь песнь Твоя, и голосъ мой рвёт уши живыхъ! Да воссияет бездна в зеницах моихъ, Да прорастёт чума в душе моей, Ибо в хаосе – истина, И в истине – смерть всему! Слава Тебе, о Владыка, Ныне, и присно, и во веки вековъ… Да будет Хаосъ! Слава тебе, Отец, слава!». Конечно, местами ей приходилось оканчивать мысленно, ибо вклинивался вздох или стон. А меж делом группка туристов пробиралась к выходу, о чем-то переговариваясь. За занятиями Нагаи и Нага их услышали не сразу, зато, стоило тем подойти чуть ближе к речке и заметить обувь, они очень даже обеспокоились. Раздался робкий молодой мужской голос: «Видите?! А вдруг… вдруг кого-то… убили?». «Ой, мамочки…» — пискнула девушка следом. Нага же, не сдержав стон, припала к ушку бандита и застонала: — А-ах, Нагаи, какой ше ты… горяшшший… — И она не играла, просто пришлось к месту, а вот люди — не совсем. Кто-то поумнее и постарше принялся торопить молодёжь, явно озадаченную кустами, из которых раздались столь страстные звуки. Нага упивалась поцелуями, а молодая девица, позавидовав ей, взглянула на предмет своего интереса с какой-то затаённой надеждой. Бури, искры, безумия, похожих на те, что творились за растениями, не произошло, и дама вздохнула. Печалька.  «Пошли говорю!» — раздался другой голос, раздраженный и взрослый. «Д-да… И… Иду-иду…» — залепетал первый, кто обнаружил неладное. Нага дернула головой непроизвольно, волосы налипли на её лицо, а она попыталась вновь поцеловать Нагаи, не замечая людей. Тени Хаоса — Хэш и Рафу — огрызнулись из кустов, прям чуть ли не чёрным по белому заявляя: «НЕ ЛЕЗЬ, ОНО ТЕБЯ СОЖРЁТ НАХУЙ!». Перевёртыш впилась когтками в спину и затылок любовника. — Ах, Бошшше… — За спиной Нагаи девушка скрестила ноги, прижала к мужскому телу, не позволяя особо отдаляться, прося замедлиться и задержаться в моменте и просто насладиться друг другом, обменяться взглядами. О, как Нага смотрела! Жгла, любила, желала! И потому отпустила Нагаи, чтобы он продолжил гимнастическую программу. Тут-то Нагаи и мог почувствовать не только возбуждение, но и силу, и внутреннего зверя… Рафу как будто стал крупнее, сильнее, более дерзким и агрессивным. Что же эта женщина с Нагаи делала? Целовала, обожала и увлекала в зыбкие пески таинственной тьмы… (У Нагаи становится связь с духом +4 ) «Ну ты видел, видел?!». «Я ничего не видел. И ты ничего не видел. У вас разыгралось воображение…». «Да там… тени! Они шевелились!!! Что это ваще за место такое?!». «Мне кажется, там не тени шевелились, — на отдалении звучал женский голос. — У кого-то… романтичное свидание… эх…». «Эльза, тебе лишь бы об одном…». «Да, у кого-то очень чокнутого. Кто вообще такое делает в лесу? Это порочно, аморально, гадко, низко… Мерзко, фу… Блин, надо же додуматься…» — ворчал «взрослый» мужчина. «А… по-моему, очень… страстно и безумно! Как в книгах!». «Эльза, хватит о глупостях, давай сюда!». Нага же улыбалась, как сумасшедшая, смотря на своего мужчину с упоением, мол, ха-ха-ха, ты такой же мудак, как и я, трахаешься в лесу, пока нормальные люди за ручки ходят. Согласитесь, забавно!

Нагаи: Он бы вот не был так в этом уверен – что его не съедят. Наверное бы пошутил на эту тему, но как-нибудь в другой раз. О щепетильной правде полукровка и без того догадывался. Знала бы Нагайна об эликсире ранее, то не глотнула бы столько в прошлый раз, да и терпела бы так долго? Поэтому и был Гаэши так осторожен и внимателен. Множественные шаги он может быть и слышал, но не придал им никакого значения. Тут и до этого что-то шебуршало неподалеку – растревожили лесных жителей. А вот голоса услышал, но даже виду не подал. Да похер, знаете ли. Не дураки же люди лезть и рассматривать источник столь очевидных звуков – стоны, шумное дыхание, возня… А если дураки, то пусть слушают и завидуют. Он даже не думал направлять на них Рафу в качестве устрашения – Хаос всецело был предоставлен сам себе. – С тобой… любой мужчина... сго..рит. И это… меня… беспокоит… - Как вы думаете, что он чувствует каждый раз, когда на желанную им женщину пускает слюни каждый прохожий? Да у каждого второго из них в глазах те картинки, что творились сейчас в лесу, только с их участием! И это… очень напрягает! Нагаи замер на несколько мгновений, внимая желаниям любовницы, укусил в порыве желания хаоситку за шею и тихо шепнул на ушко. – Похоже… не самое укромное… место… - Вмести со словами пришёл тихий смешок. Он, между прочим, приметил для любовных утех куда более скрытное и уединённое место. Добираться до него было далекова-то, но зато там бы случайные зрители их маловероятно нашли. Но как там говорится? «Торопыжка был голодный»? Очень! Он даже уличил момент, послушав как обсуждают их досуг посетители соджуровского развлечения, беззвучно посмеялся, не спуская взгляда с перевертыша. Экскурсии еще предстояло преодолеть водоем с его обитателями, а там может их и слышно будет гораздо меньше. Ждать этого события Гаэши не ждал, вернувшись к любовной игре. Он отпустил тот дискомфорт, что ранее доставлял Рафу (только потому, что ощутил такую реакцию Хаоса впервые), принял его, дал разливаться тьме в свое удовольствие, наполнять его, пространство и это… воодушевляло. Но с воодушевлением хаосом из его движений уходила и осторожность, он забывался и увлекался любовной гонкой, и чем быстрее и жестче становились его толчки, тем большего он желал. Словно в первый и последний раз – он хотел познать ее всю и упиться вдоволь. Падение на колени было весьма резким и неожиданным – Гаэши отступил прежде на шаг, чтобы не ободрать спинку хаоситке и хорошо, если на земле не окажется острых камней и веток. Он конечно пару раз рукой махнул, пытаясь смести все лишнее, перед тем, как придавить Нагайну собственным телом. Иногда полукровка замедлялся, или вовсе останавливался, отдавал больше внимание другим ласкам. – растягивал удовольствие, быть может. Ведь с такой женщиной тело стремилось к вершине слишком быстро и неумолимо, а он уличал момент, чтобы немного поиздеваться, подразнить недопоцелуями, недокасаниями, не скрывая этого.

Подпись автора

GM_O | Хаос | Порядок